Тёплые губы невесомо коснулись моих губ. Гастон принялся расшнуровывать мой корсаж медленными спокойными движениями. Было заметно, что дело это для него не новое. Сняв его полностью, мужчина положил свои горячие ладони мне на живот и провёл им до бёдер. Затем погладил по лицу.
– Открой глаза.
Я отрицательно покачала головой. Он усмехнулся. Поцеловал мою щёку, затем шею, грудь сквозь тонкую сорочку, потёр сосок, отчего я испуганно охнула. Ощущения были слишком уж острые.
– Пообещай, что не станешь сдерживаться и обманывать?
– Кого?
– Ни меня ни себя.
Нервно сглотнув, я согласно кивнула.
К моему удивлению, он не торопился. Изучая моё тело, мужчина медленно пробуждал меня к жизни нежными ласками и поцелуями. Я совсем растерялась. То, что он делал, было исключительно приятно. Весь мой мир перевернулся с ног на голову. Он приподнял мою сорочку и ласкал обнажённое тело, одна рука его проникла между ног и раздвинула их, продолжая ласкать внутри и снаружи. Затем его пальцы коснулись очень чувствительного места, которое сейчас непривычно пульсировало. Я тихо застонала и тут же прикусила губу.
– Всё хорошо, – шептал он мне на ухо. – Так и должно быть. Доверься себе.
Я выгнула шею навстречу его губам, его рука накрыла мою грудь и сжала сосок, вызывая молнии удовольствия. Это было совсем не тоже самое, что делал мой старый муж. Затем он прошёлся по талии и бедру, нырнул между нашими телами и его пальцы оказались во мне. Почувствовав это, я запаниковала и вцепилась в его плечи, желая оттолкнуть, но он завладел моими губами, утягивая в тягучую пучину сладострастия.
Мои пальцы сами собой разжались, тело потянулось навстречу мужчине. Мне уже было наплевать на супруга. Гастон словно открыл во мне ящик Пандоры. Мне действительно нечего было терять и я решила, что если не зачну, то хотя бы наслажусь последними неделями жизни перед казнью. Почему-то я была уверена, граф не даст нам сбежать и даже не выпустит, когда мы родим ребёнка. И что он доведет до конца свой умысел с инквизицией, несмотря ни на что.
Но сейчас все мысли отступили далеко. В голове царила сумятица. Я жила в этот момент чувствами и ощущениями, доселе не знакомыми. Но доверяла ему, зная, что он не причинит мне боли.
Внизу живота всё пылало и пульсировало, я ощутила что-то новое, очень горячее и плотное, оно коснулось меня там, ощутимо надавив. Я уже не боялась и шире раскрыла бёдра перед ним. Одним движением Гастон оказался внутри, боли совсем не было. Теперь ощущения усилились. Из-за его мерных сильных толчков я совсем потерялась в ощущениях. Поэтому обхватила его руками и ногами в поисках опоры. Гастон что-то невнятно прорычал, замер на пару мгновений, словно борясь с собой. Его сердце колотилось как сумасшедшее, как будто могло вырваться наружу.
– Посмотри на меня хотя бы сейчас. Чтобы я не чувствовал себя извергом.
Я открыла глаза. Не знаю, что он там увидел, но в его золотистых глазах полыхало пламя. Он снова начал двигаться, но теперь я боялась закрывать глаза. Попросту не могла. Кажется, я растворилась в море ощущений, смешалась с воздухом, почти не ощущала границы своего тела, являясь будто бы продолжением его тела. Когда он тихо застонал и затих, я так и осталась где-то в пространстве между мирами. Внутри меня пульсировала жизнь, рядом с ухом жарко дышал мой первый настоящий мужчина. А я вся горела неугасимым пламенем.
Через некоторое время Гастон приподнялся на локтях и перекатился на бок. Мои щёки пылали от смущения, а тело жаждало большей близости с ним. Но сказать об этом я не посмела. Он намотал на палец мой локон и улыбнулся.
– Теперь не боишься?
Я отрицательно покачала головой и робко спросила:
– Получилось ли у нас сегодня зачать?
– Узнаем через месяц.
Мне было неловко и хотелось перевести тему. Я не нашла ничего лучше, чем спросить:
– Можно спросить кое-что о моряках?
– Спрашивай.
– Говорят, у них в каждом порту семья.
Гастон в голос захохотал и долго не мог успокоиться. Меня это немного разозлило.
– Не объяснишь?
– Что ж, так говорят, но это неправда. Только у некоторых, не у всех.
– А у тебя?
– У меня нет семьи. По крайней мере пока. Ни одной.