Он так смотрел на меня, что мои щёки снова покрылись румянцем стыда. Я не знала, о чём еще можно поговорить, чтобы не обидеть его и не выставить себя дурой. Поэтому решила сделать вид, что сплю. Я пожелала Гастону спокойной ночи и легла на бок, спиной к нему. Тело всё ещё непривычно вибрировало, но я не рискнула спросить его на этот счёт. А потом сама не заметила как уснула.
Наутро всё повторилось. Впервые я проснулась в объятиях мужчины от того, что он целовал мои плечи и гладил грудь. И мне это было приятно. Я выгнулась ему навстречу и обняла рукой его голову.
– Доброе утро, – хрипло поздоровался он.
– Доброе… – выдохнула я, и осеклась, потому что где-то за стеной или дверью раздались странные звуки. – Что это?
– Возможно он подсматривает за нами. Или подслушивает, – ответил Гастон, покрывая поцелуями мою шею.
– Давай прекратим, – засуетилась я, пытаясь сбросить его руки. Но он лишь крепче меня обнял и прижал мои бёдра к своему горячему естеству.
– Зачем? Он ведь этого и хотел. Пусть смотрит, ему больше ничего не остаётся.
Мне было не так легко настроиться на нужный лад, как Гастону, который, кажется, полностью отдавался ощущениям. Не меняя позы мы соединились и довольно скоро мне тоже стало наплевать на возможную слежку. Тело снова горело и страсть требовала выхода. Когда мой любовник застонал и изменил темп, я обхватила его рукой за голову, вцепилась в волосы и прохрипела:
– Только…не останавливайся… не сейчас.
Не знаю, что мной двигало, но именно такая просьба казалась единственно правильной. И он понял, замедлился, что-то поменял в нашем положении, что усилило мои ощущения. Дальше не помню, в голове закрутился вихрь эмоций, страсть захватила меня целиком. Потом вспышка, дрожь и слабость, словно я проваливаюсь в бездну. Он шептал на ухо признания, но я не понимала. А затем провалилась в сон.
🪻
С тех пор плен не казался нам таким уж ужасным. Иногда мы замечали звуки за дверью и стеной, а так как граф пока не заходил, сделали выводы, что он в курсе и разговоры ему ни к чему. Впрочем, меня это больше не волновало. Пусть смотрит. Ведьма ведь не должна вести себя прилично.
Для меня существовал лишь Гастон и наше, пусть вынужденное, но такое сладкое уединение. Я даже не представляла, каким чистым удовольствием может быть близость. А он довольно хорошо умел это показать. Мы предавались любви по нескольку раз в день и кроватью дело не ограничивалось. Весна для меня пролетела незаметно. Гастон не сводил с меня влюбленного взгляда, хотя мы не говорили о чувствах, лишь строили призрачные планы побега, понимая, что он может никогда не случиться.
Запертые наедине, мы особо не одевались, ограничиваясь рубашками, которые было легко снять или просто приподнять. Это было удобно, особенно в свете того, что страсть могла поглотить нас внезапно. Однажды мы смотрели в окно и обсуждали закат. Он обнимал меня за талию, поглаживал спину. Я ощутила желание, вспыхнувшее во мне за секунду. Посмотрела ему в глаза и он всё понял. Развернул меня лицом к себе, утащил в горячий поцелуй, прижал к стене и, приподняв за бёдра, вошёл.
– Блэр, моя Блэр… – шептал Гастон между толчками. – Я так хочу тебя, ты нужна мне.
– Я твоя всецело, – отвечала я сквозь затуманенное страстью сознание. Казалось, мир сузился до нас двоих и этой башни, никого больше не существовало, даже целого мира.
– Не понимаю, как раньше жил без тебя. Как мог сдерживаться при виде тебя.
Кульминация оглушила нас обоих прямо там, у стены. Едва передвигая ногами, мы доползли до смятой постели.
– Что ты имел ввиду, когда сказал, что сдерживался при виде меня? – спросила я, лёжа у него на груди и накручивая на палец волоски.
– Думаю, я стал желать тебя давно, едва ли ни с первой нашей встречи. Тогда ты была еще ребёнком, но я разглядел в тебе ум и жизнелюбие. С каждым годом ты расцветала и когда мы встретились в Лондоне, я был обезоружен твоей красотой и нежностью. Тогда я впервые люто возненавидел Руфуса, которому выпало такое счастье. Если б я родился в браке, непременно отобрал бы тебя у него. А может и не пришлось, ведь тогда я был бы законным наследником. Но я запрещал такие мысли. Он мой кузен и я никаких прав на тебя не имею. К тому же ты – хранительница титула герцога, а я всего лишь бастард, племянник одного малоизвестного графа. Что я могу тебе дать? Если бы даже ты согласилась выйти за меня, ты бы потеряла и титул и все свои права.
– Сейчас это кажется мне лучшим выходом, – прошептала я, целуя его шею.
– Но на тебе ответственность.
– Эта ответственность убивает меня. Если граф заявит, что я ведьма, мне не спастись. Лучше бы отец другую дочь выбрал хранительницей.
– Теперь уже ничего не изменишь.
– Увы. Но знаешь, я предпочитаю простую жизнь с тобой этим вот обязанностям и ответственности герцогини. Но если я рожу сына, он должен унаследовать титул. Могу ли я лишить ребенка этого права? А вдруг испорчу ему жизнь?
– Не знаю. Тут тебе решать, но пока у нас нет ребёнка.