Темница
Осень потихоньку вступала в свои права. Мою беременность пока не было заметно, но в этот раз чувствовала я себя куда хуже, чем в прошлый. И не знала, чем это объяснить. Сентябрь выдался тёплым и безветренным. Это было хорошо, потому что в подземелье быстро приходила сырость, а от неё легко заболеть. Я очень боялась, что Гастон не переживёт зиму там. Одна надежда на рождение наследника, который смягчит приговор графа. Но срок моих родов наступит только весной. Я не могла придумать, чем помочь любимому, как вытащить его из камеры.
Каждый день я ходила к нему, носила еду и питьё, иногда чистые вещи, помогала ему мыться в тазу, чтобы хоть немного поддерживать чистоту тела. Друг для друга мы стали отдушиной.
– Позволь поговорить с малышом, – просил иногда любимый. Он прикладывался ухом к животу и что-то шептал на французском, рассказывал ему сказки, пел. У Гастона был красивый глубокий голос и я наслаждалась каждым мгновением, когда он пел.
– Я так хочу тебя…– шептал он, целуя мою шею и грудь.
– И я тебя, – я зарылась пальцами в густые волосы, притягивая ближе, насколько возможно.
– А нам можно? Малыш не будет возражать?
– Ему полезно чувствовать любовь родителей, – выдохнула я, забираясь ему на колени. Наше соединение было нежным и томным, полным чувственности. Понимая, что жизнь может закончиться в любой момент, мы смаковали каждое её мгновение.
Граф постоянно следил за нами. Лично посещал Гастона каждое утро, требовал моего присутствия за каждым приёмом пищи и чтобы я читала ему по вечерам у камина. Повитуха каждую неделю осматривала меня. Но когда мы оставались наедине, нас не трогали. Правда время моего пребывания в подземелье было ограниченно. Слуги тоже следили за каждым нашим шагом. И хотя наедине они меня жалели, а кухарка искренне заботилась обо мне, всё же своего повелителя они боялись сильнее. Граф теперь позволял себе сечь тех, кого считал провинившимися, часто кричал и мог ударить рукой или тростью. Богобоязненные слуги, запуганные к тому же угрозой святой инквизиции, даже слово поперёк ему не говорили. И если станет выбор между моей жизнью и жизнью графа, я почему-то была уверена что они выберут его.