🪻
Пасмурным холодным днём, не обещавшем нам ничего хорошего, мы вышли на свет, жмурясь даже от неяркого туманного дня. Во дворе стояло трое инквизиторов и еще трое охранников. А с ними один палач. Мы были спокойны и смиренны.
– Нам поступили сведения, что вы двое обвиняетесь в ереси и ведьмовстве. Что скажете в свое оправдание? – заговорил тот, кто очевидно был среди них главным.
– Мы ни в чём не виноваты, – ответил за нас обоих Гастон, заслоняя меня и Элизу на моих руках своим телом.
– Видите, уважаемые, я же говорил, они не раскаялись. Столько дел натворили, а вины за собой не чувствуют, – щебетал граф Себастьян, жадно потирая руки.
– Вы так же обвиняетесь в насылании чумы и великом пожаре два года назад, – продолжил инквизитор, сверля нас жестоким взглядом.
– Не виновны. Мы сами болели чумой и едва не умерли.
– Это враньё! – закричал мой законный муж. – Эта ведьма выздоровела всего за 5 дней! Разве такое бывает при чуме, господа? Я болел месяц, мой сын в итоге вообще скончался. А эти двое – ничего, здоровёхоньки, даже вот еще одну ведьму заделали, – он ткнул пальцем в Элизу.
– Моя дочь – не ведьма! – тут же вступилась я.
– Точно ведьма! – парировал граф. – Рыжая как мать, а еще у нее пятно на плече, как у ведьмы. Разве у христианских детей бывают пятна на теле при рождении, господа?
Инквизиторы впились взглядами в мою дочь, один даже подошел, размотал пеленки и нашел родимое пятно. В ужасе отпрянув, он перекрестился. Я зло посмотрела на него и крепче прижала к себе дочку.
– Граф заставил нас! Он запер нас в башне и велел родить ему наследника! – в отчаянии закричала я.
– Видите, что творит? Она и сейчас пытается околдовать вас! Не поддавайтесь! Ну как я могу заставить двух взрослых людей совокупляться без их желания? Наговаривает! Обманывает, глядя в глаза! Только ведьмы так могут!
Из-за его криков проснулась Элиза и начала истошно кричать и требовать грудь. А граф продолжал возмущаться, утверждая, что нормальные дети так не вопят и это тоже доказательство ее дьявольского происхождения.
Нас продолжали допрашивать до заката. Обвинение за обвинением, сколько бы мы не отвергали, сколько бы ни говорили правды, граф сумел всё извратить себе на пользу. А когда привели слуг и заставили признаться, что ведьма опоила их и вынуждала творить всякие непотребства, только трое молчали. Дейзи, кухарка и, как ни странно госпожа Сиур. Они просто молчали, никак не комментируя обвинения. Зато остальные слуги и крестьяне, до безумия запуганные графом, наговорили достаточно.
В итоге графу Себастьяну поверили и нас обвинили в колдовстве и приговорили к казни через сожжение на костре.
Графу передали бумаги о признании нашего брака недействительным на этом основании, а нас троих усадили в скрипучую телегу, обшитую железными прутьями в виде ящика. Дейзи бросилась за нами.
– Я тоже ведьма. Я помогала им. Заберите меня тоже.
– Девица, ты что такое говоришь?! – возмутился один из инквизиторов.
– Я помогала им, зелья варила по указанию хозяйки, всё, что она просила делала. Меня тоже надо казнить.
Инквизиторы вопросительно уставились на графа.
– Забирайте. Толку от нее никакого. Она и правда во всём за них заступалась.
Дейзи сама влезла следом в телегу, попросила на руки Элизу и прижала девочку к себе. К счастью наша малышка еще не понимала всего ужаса происходящего.
Откуда ни возьмись выбежала Айлин и помчалась за телегой. Завидев её, граф зарычал от злости, занёс ногу, чтобы пнуть несчастное животное. Но Айлин исхитрилась не попасть ему под сапог, сама же вцепилась в ногу и со всех сил впилась когтями и зубами в моего теперь уже бывшего мужа. Он завопил от боли, а Айлин спрыгнула, догнала нашу повозку, запрыгнула внутрь и как обычно улеглась рядом.
Путь на костёр
Когда мы уезжали, я не захотела бросить прощальный взгляд на замок. Зачем? Я была здесь несчастна почти всё время, что жила. Если бы у меня был выбор, я бы никогда сюда не попала. Мои первые дни начались с избиения кошки моим женихом, а мой последний – судом инквизиции. Единственное светлое, что было здесь – Гастон, который сейчас сидел рядом и играл с нашей дочерью.
Холодный и неуютный, этот замок навсегда запомнится мне как место пыток и страданий. Оставшиеся слуги прекрасно справятся без меня и наверное скоро меня забудут. Ну и пусть. Это их жизнь, они ничем мне не обязаны.
Сидя в холодной железной клетке на дряхлой телеге, мы с Гастоном часто улыбались друг другу, обнимались, чем вводили в ступор почтенных монахов в черных рясах. Они наверное ожидали, что мы будем плакать, причитать или молить о пощаде. Но я не собиралась тратить на это последние дни своей жизни. Вместо этого хотела запомнить каждую чёрточку на лице своего любимого и нашей дочери, насладиться каждым мгновением, пусть даже в таких неприветливых условиях. Казалось, любимый разделяет мои желания, ведь он тоже не сводил с нас глаз. Правда в его взгляде плескалась тоска и сожаление. Да и в целом не проявляла эмоций, только ночью я слышала как она плачет. Алиса пока просто не понимала, что происходит.