Инквизиторы разожгли очаг в доме, а нам сунули через прутья чёрствого хлеба и несвежей воды. Шёл дождь. В такую погоду на прутья сверху набрасывали старое покрывало, сделанное из порванного паруса. Оно почти не пропускало воду, но не спасало ни от ветра ни от холода. Сегодняшняя ночь оказалась на редкость промозглой, заметно похолодало. Я укутала дочку в рваное одеяльце и прижала к груди. Так ей будет теплее.
Гастон сказал, что поесть надо, мы должны продержаться достойно до самого конца. Мы размочили хлеб водой и съели, Элиза жадно сосала грудь, но мне показалось, что сегодня ей этого не хватило. Что, если молоко пропадёт? Я не выдержу, если мой ребенок будет плакать от голода. К счастью малышка быстро заснула.
Следующим днём телега часто вязла в грязи, и мы не раз останавливались. Одной лошади было тяжело вытягивать её, охранникам пришлось толкать сзади. Я слышала их бурчание, могла разобрать только «ведьма постаралась», «на костёр не торопится» и что-то еще в таком духе. Эх, милые, если б у меня были такие силы, я бы сейчас тут не сидела.
До Лондона оставалось меньше дня пути. Казнь была как никогда близка, казалось, я ощущаю языки пламени, лижущие мои ноги. Я вздрогнула и покрепче прижала к себе дочку. Гастон жадно всматривался в окрестности. Мне показалось он что-то ищет. Или кого-то ждёт.
– Любимый, что?
– Просто пытаюсь понять, где мы, – отмахнулся мужчина, но я видела, как беспокойно он оглядывается.
На ночёвку пришлось встать прямо в поле. Телега сильно увязла, хотя дождя больше не было, дороги ещё не просохли. Лошадь и монахи с охранниками устали. Вдали уже виднелись шпили Лондона. Завтра мы прибудем. И начнется самое страшное. А потом мы будем свободны в вечности.
Посреди ночи меня разбудил шум. На наш кортеж напали. Гастон с надеждой смотрел сквозь прутья. Нападавших было в 2 раза больше и походили они на разбойников, коих на любой дороге можно было встретить. Помогут они нам или наоборот убьют? Взять с нас все равно нечего, мы для них бесполезны. Я вдруг подумала, что такая смерть даже лучше, чем костёр. Быстрее и безболезненнее. А может я уговорю их пощадить Элизу и отдать её в какую-нибудь семью?
Драка была недолгой. Вооруженные мечами, кожаными доспехами и шлемами охранники держались хорошо, но их задавили числом. Инквизиторов убивать не стали, оглушили и связали одной веревкой. Повезёт, если их освободит какой-нибудь путник. Пришла наша очередь узнать свою судьбу.
Когда нападавшие сбили замок с дверцы, Гастон заговорил :
– Что же вы так долго?!
– Выслеживали вас, они пошли другим маршрутом, чем мы ожидали, пришлось заехать в замок, чтобы пытать графа.
– Вы пытали графа?! – ужаснулась я.
– Блэр, это мои друзья, моряки с корабля, на котором я служу. Помнишь, я писал капитану? Он правильно меня понял и отправил людей, чтобы нас спасти.
– Мадам, не думаю, что вы испытываете какие-то добрые чувства к этому гадкому старику, – ответил самый бородатый из мужчин, который представился Томом.
– Недобрые. Но всё же, как вы могли?
– Нам почти не пришлось ничего делать. Он был в бреду, нога распухла, слуги сказали, что его покусал какой-то зверь. Скорее всего он умрёт от заражения. Нога уже почернела к нашему приезду, а лихорадка почти добила его. Я надавил на его рану и от боли он сразу всё рассказал. Мы помчались следом за вами.
Я взглянула на Айлин, которая спокойно вылизывала лапу, сидя на краю телеги. Видимо она занесла грязь в ранку моему мужу, или под её когтями остались частички съеденной накануне мыши. В любом случае, граф – не жилец, и видимо даже отрезать ему ногу было уже поздно.
– Зверь, значит, покусал, – задумчиво произнесла я. – А что лекарь, звали его?
– Кастелян сказал, что посылал за ним, лекарь делал кровопускание, но оно не помогло.
– Еще бы. Рану надо было очистить, травы применить, а так... Но да ладно.
– Думаю, это его кара за его прегрешения. Уверен, он скоро помрёт. Если б не инквизиция, вам можно было бы остаться и вступить в права наследования. Но в Лондоне уже готовы костры для вас и не уверен, что есть время и возможность, чтобы оправдаться. Скорее всего смерть графа тоже причислят к вашим злодеяниям, скажут, что это вы наслали на него зверя или отравили или еще что.