Одновременно контроль рождаемости был связан с важными культурными переменами, охватившими как детей, так и взрослых, поскольку у людей менялось общее представление о жизни. Многие считали, что дети должны жить лучше, чем их родители; однако в предындустриальную эру большинство людей было не в состоянии, либо просто не желало добиваться этого на деле; те же, кто хотел обеспечить детям лучшие возможности, понимали, что это осуществимо лишь в небольшой семье, где? каждому ребенку достается больше внимания, средств и времени. Сама жизнь учила мужчин и женщин тому, что их судьба не должна быть простым повторением судьбы их родителей, поскольку век всеобщих перемен и прогресса открывал каждому новому поколению людей новые возможности для улучшений социального и профессионального положения. Люди строил» семью согласно требованиям времени, как бы ни осуждали их строгие моралисты, качавшие головами по поводу того, что, например, французы имеют не более одного-двух детей в семье. (Примеру французов последовали и сицилийцы, решившие, по опросам 1950 и 1960 годов, перейти к ограничению количеств» детей, как сообщили об этом социологи-антропологи П. й Дж. Шнейдер.)
Таким образом, явление контроля над рождаемостью указывало на определенное проникновение новых структур, ценностей и социальных перспектив в сферу жизни и деятельности трудящихся женщин Запада. Многие из женщин были лишь отчасти! задеты этими переменами. Причина заключалась в том, что большинство женщин, занятых домашним трудом в семье, находилось, так сказать, «вне экономики», которая, по общепринятому определению, заключает в себе наемных работников и людей, имеющих определенное «занятие» (помимо домашнего труда).
Согласно этому принципу, в 1890-х годах примерно 70 % всех мужчин развитых стран Европы и США считались по статистике «занятыми», тогда как примерно 75 % всех женщин (а в США — 87 %) считались «не занятыми на работе». (Впрочем, существовали разные способы классификации, которые давали и разные цифровые результаты. Так, в австрийской части империи Габсбургов, согласно местной статистике, насчитывалось 47,3 % «занятых» женщин, а в венгерской части, не слишком отстававшей в экономическом развитии, — 25 %, причем указанные процентные данные были получены в расчете от численности всего населения, включая детей и стариков.{191}) Более точные данные свидетельствовали, что в 1890-х годах 95 % всех женатых мужчин в возрасте от 18 до 60 лет (в Германии) были «заняты на работе, тогда как только 12 % замужних женщин считались «занятыми»; среди незамужних было 50 % «занятых», а среди вдов — 40 %.
Общество доиндустриального периода не было вполне «периодически повторяющимся» по условиям жизни поколений (даже в аграрных странах). Условия и образ жизни женщин изменялись от поколения к поколению, хотя за период в 50 лет как будто бы и не происходило резких перемен, если, конечно, не принимать во внимание случаи политических и природных катастроф; но когда началась индустриализация, то ее влияние стало значительным.
Это влияние очень мало ощущалось за пределами зоны «развитых» стран. Здесь главной особенностью жизни женщин было полное и нераздельное слияние труда и занятий семьей. Жизнь протекала в одной и той же обстановке, где у мужчин и женщин были свои задачи — «ведение домашнего хозяйства» и «производство продукции» (если выражаться современным языком). Жены фермеров участвовали в сельскохозяйственных работах, а также готовили еду и ухаживали за детьми; жены ремесленников и торговцев тоже помогали мужьям в их работе. И если существовали чисто мужские занятия, когда мужчины подолгу жили без женщин (солдаты, моряки), то чисто женских занятий, да еще не связанных с ведением домашнего хозяйства, просто не существовало (если не говорить о проституции и связанной с ней сфере развлечений); потому что даже холостые мужчины и женщины, работавшие слугами или на сельскохозяйственных работах, жили и трудились рядом. И если так продолжала жить масса женщин, скованных двойными оковами — тяжелым трудом и подчиненностью мужчине, то что же можно сказать о положении тех остальных, которые жили еще как во времена Конфуция, Магомета или «Ветхого завета». Они хотя и не были вне истории, но жили не в обстановке XIX века.