Историки-экономисты стремились сконцентрировать внимание на двух аспектах наступившей эры: на перераспределении экономической мощи и инициативы ввиду некоторого (относительного) упадка Британии и ввиду роста (как относительного, так и абсолютного) влияния США и особенно Германии; а также на вопросе о долгопериодических и короткопериодических колебаниях, в первую очередь — о так называемых «длинных волнах» Кондратьева, одна из которых, со своей впадиной и вершиной, пришлась как раз на рассматриваемый период. Однако, как ни интересны эти проблемы сами по себе, они все же являются вторичными с точки зрения мировой экономики.
В принципе, нет ничего удивительного в том, что Германия, население которой выросло с 45 до 65 млн человек, и США, у которых население выросло с 50 до 92 млн человек, обогнали Британию, обладавшую меньшим населением и территорией. Однако это не снижает впечатления от триумфальных успехов Германии в увеличении промышленного экспорта. За 30 лет (перед 1913 годом) он вырос так, что стал превосходить экспорт Британии, хотя в начале периода составлял всего половину от ее экспорта. Германский экспорт превысил британский по всему миру, кроме так называемых «полуиндустриальных» стран, т. е. доминионов и зависимых территорий Британской империи, к которым относились и государства Латинской Америки. Превосходство составило 30 % в странах индустриального мира и 10 % — в странах «отсталого» мира.
Так же не удивительно, что Британия не смогла больше поддерживать свое положение «мастерской мира», которое она занимала с 1860-х годов. Напомним, что даже США, переживая пик своего глобального могущества в 1950-е годы, никогда не могли достигнуть уровня в 53 % мировой выплавки чугуна и стали и 49 % мирового производства текстильной продукции, хотя доля их населения, в процентах от населения всего земного шара, превосходила в 3 раза соответствующий показатель Британии 1860-х годов. Здесь мы не будем разбирать непосредственные причины замедления роста или некоторого упадка британской экономики (если они вообще имели место), вопрос о которых уже рассмотрен в многочисленных исследованиях. Суть проблемы состоит не в том, какая страна выросла больше и быстрее, а в том, почему происходил рост мировой экономики в целом.
Что касается «ритма Кондратьева» (назвать это явление «циклом» в строгом смысле слова — значит, считать вопрос решенным), то эта проблема затрагивает фундаментальные вопросы анализа природы экономического роста в эпоху капитализма и даже роста мировой экономики вообще (как считают некоторые). К сожалению, нет никакой общепризнанной теории, объясняющей эту любопытную смену фаз устойчивости и шаткости экономики, образующих в совокупности своеобразную «волну» длительностью примерно на полстолетия. Самая известная и наиболее элегантная теория на этот счет принадлежит Джозефу Алоису Шумпетеру (1863–1950 годы), который объяснял каждый «провал» волны истощением потенциала создания прибыли со стороны действующего ряда экономических нововведений, а каждый новый «всплеск» — появлением нового такого ряда, обусловленного главным образом (но не только) новыми техническими достижениями, потенциал которых со временем тоже истощается. Согласно этой теории, новые отрасли промышленности действуют как «ведущие секторы» экономического роста; так, текстильная промышленность в эпоху первой промышленной революции и строительство железных дорог в 1840-е годы и позже явились «локомотивами», вытащившими мировую экономику из трясины, в которой она временно пребывала. Все это выглядит достаточно правдоподобно, поскольку каждый период подъема, начиная с 1780-х годов, действительно был связан с новыми отраслями промышленности, возникавшими во многом (и все более и более) благодаря революционному развитию новой техники; таким же, кстати говоря, был, по своему характеру, и самый выдающийся всемирный экономический бум 1945–1970 годов. Однако, подъем в конце 1890-х годов произошел тогда, когда новые отрасли промышленности, широко известные химическая, электротехническая и те, что были связаны с освоением новых источников энергии, способных вскоре составить конкуренцию пару, — еще не могли в полной мере влиять на развитие мировой экономики. Короче говоря, пока мы не сможем достоверно объяснить «периодические явления Кондратьева», нам нет от них особой пользы. Мы можем лишь отметить, что на рассматриваемый период приходятся падение и всплеск «волны Кондратьева», но в этом нет ничего удивительного, поскольку вся современная история мировой экономики хорошо согласуется именно с такой моделью протекания явлений.