И, наконец, еще одна сторона империализма, которую необходимо отметить: его влияние на правящий и средний классы самих метрополий. Империализм, в определенном смысле, усилил и подчеркнул триумф этих классов и возглавлявшихся ими обществ и возвеличил их образ в глазах других народов в беспримерной степени. Горстка государств, расположенных, в основном, на северо-западе Европы, главенствовала на всем земном шаре. Некоторые империалисты, к негодованию латинских народов и славян, даже подчеркивали особые заслуги в осуществлении колониальных захватов наций тевтонского и англо-саксонского происхождения, которые, несмотря на взаимное соперничество, испытывали с тех пор уважение друг к другу, проявившееся, например, в ворчливой благожелательности Гитлера по отношению к Британии. Немногочисленный слой людей из высшего и среднего класса этих стран — офицеры, чиновники, бизнесмены, инженеры — эффективно осуществлял это господство. В 1890-е годы немногим более 6000 британских чиновников управляли почти 300 млн индийцев с помощью армии, в которой служили примерно 70 000 европейцев, рядовые солдаты из Европы (большинство которых составляли ирландцы, давно пополнявшие контингент завоевателей колоний), как и более многочисленные военнослужащие из местных, были наемниками, выполнявшими приказы своих командиров. Этот случай, хотя и крайний, отнюдь не был исключением. Разве его нельзя было считать доказательством полного превосходства?
Таким образом, количество людей, непосредственно управлявших империей, было сравнительно небольшим, но их символическое значение было огромным. Когда писатель Редьярд Киплинг, воспевший в своих произведениях Индийскую империю, умер от воспаления легких в 1899 г., то скорбь выражали не только англичане и американцы (Киплинг как раз закончил стихотворение «Бремя белого человека», посвященное роли США на Филиппинах), но даже император Германии прислал телеграмму соболезнования{70}.
Однако имперский триумф вызвал к жизни новые проблемы и принес с собой новые неясности. Проблемы были связаны с растущей неразрешимостью противоречий между методами управления, которые применяли господствующие классы метрополий по отношению к империям и по отношению к своим собственным народам. Внутри метрополий (как мы увидим далее) преобладала (или неизбежно должна была взять верх) политика укрепления демократии и выборной системы. Зато в колониальных империях правила автократия, основанная на физическом принуждении и подчинении, и ее безусловное господство выглядело вполне законным, так как нигде не встречало вызова. Колониальные наместники, обладавшие полной единоличной властью, управляли, с помощью солдат, обширными территориями размером с целое королевство, и эти порядки утвердились на многих континентах; а в это время на родине, в метрополиях, волновались непросвещенные и угнетенные массы трудящихся. Разве это не было уроком — жестоким уроком в духе Ницше, который непременно нужно было усвоить? (См. работу Фридриха Ницше «Воля к власти».)