В городе Бохум среди предприятий общественного обслуживания, помимо обычных булочных, мясных лавок и пивных, имелось также несколько сот швейных мастерских, 48 мастерских по изготовлению дамских шляп и всего 11 прачечных, а также 6 мастерских по изготовлению мужских головных уборов и 8 меховых ателье, и, что интересно, — ни одной мастерской по пошиву перчаток, считавшихся, надо сказать, непременной принадлежностью и символом общественного положения людей среднего и высшего классов{115}.
В крупных же городах, с их развитой и разносторонней системой общественного обслуживания и многочисленным населением, разнообразным по социальному положению, существовала функциональная специализация городских районов, дополнявшаяся системой планирования городского развития и строительства, которая разделяла территорию города по классовому признаку, оставляя в общем пользовании только парки, деловые кварталы и вокзалы. Старые «народные кварталы» городов исчезали по мере развития новой общественной сегрегации. Так, в Лионе район Ла Круа-Русс, бывший в старые времена оплотом мятежных ткачей и рабочих шелкопрядильного производства, угрожавших оттуда центру города, в 1913 г. уже представлял собой квартал «мелких служащих», покинутый своими прежними многочисленными обитателями{116}. Рабочие перебрались на другой берег Роны, поближе к фабрикам. Унылые и однообразные новые рабочие кварталы отодвигались подальше от центра города и занимали целые районы крупных городов: таковы были Веддинг и Нойкельн в Берлине; Фавориттен и Оттакринг в Вене; Поплар и Вест-Хэм в Лондоне; они составляли полную противоположность отделенным от них быстро выраставшим кварталам и пригородам, населенным представителями среднего класса.
Происходивший на этом фоне кризис традиционного ремесленного производства, ставший в Германии предметом всеобщего обсуждения, заставил там некоторых владельцев ремесленных предприятий перейти в лагерь правых радикалов, настроенных враждебно по отношению и к капиталистам, и к пролетариям; а во Франции среди ремесленников усилились антикапиталистические настроения якобинства и республиканского радикализма. Что касается подмастерьев и разъездных ремесленников, то их было нетрудно убедить в том, что они стали теперь обыкновенными пролетариями. Понятно, что и работники надомных производств, например, ткачи, работавшие на ручных станках, на подряде у ткацких фабрик, — тоже легко осознали себя как часть пролетариата. Замкнутые общины такого типа, распространенные, например, в холмистых местностях центральной Германии, в Богемии и в других районах, стали естественным оплотом новых движений.