Все же унификация рабочего класса в пределах своей нации неизбежно вытесняла идеи и теоретические установки рабочего интернационализма, оставляя его достоянием избранного меньшинства активистов и радикалов. Как показало поведение рабочих большинства государств в августе 1914 года, идеи государства и нации, определившихся в политическом отношении, оставались действенной составной частью их классового сознания, несмотря на кратковременные отступления в периоды революций.
IV
Здесь нет ни возможности, ни необходимости делать полный обзор всех географических, идеологических, национальных, местных и других особенностей как актуального, так и потенциального характера, относящихся к явлению формирования рабочего класса разных государств в период 1870–1914 годов в качестве сознательных и организованных общественных групп. Можно отметить, что это явление не имело места (в сколько-нибудь значительных масштабах) среди той части человечества, которая отличалась от европейцев цветом кожи; даже в тех случаях, когда развитие промышленности становилось неоспоримой реальностью (как в Индии и, конечно, в Японии). Зато в передовых странах завершение организации рабочего класса стало только вопросом времени, причем в течение двух коротких периодов этот процесс сильно ускорялся. Первый большой скачок вперед происходил с конца 1880 до начала 1890 годов, когда состоялось возрождение Интернационала рабочих (названного «Вторым», в отличие от первого, организованного Марксом и существовавшего в 1864–1872 гг.); а также установление празднования «Дня 1 мая», ставшего символом надежд рабочего класса. Это были годы, когда социалисты впервые появились в парламентах нескольких стран в значительном числе; причем в Германии, где Социал-Демократическая партия и так была уже сильна, ее представительство в парламенте удвоилось (с 10,1 до 23,3 %) в период 1887–1893 годов. Второй период быстрого роста организованности рабочего класса имел место между 1905 и 1914 годами, после первой русской революции и под ее влиянием. Массированный рост электората рабочих и социалистических партий теперь облегчался демократизацией избирательной системы, позволявшей этим партиям эффективно проявлять себя на политической сцене. Подъем рабочего движения обеспечил одновременное и значительное укрепление организованных профсоюзов. Два указанных периода быстрого роста рабочего движения наблюдались, в том или ином виде, почти повсюду, хотя имели свои особенности в каждой стране, в зависимости от национальных условий.
Однако нельзя полностью отождествлять формирование классового сознания трудящихся с ростом организованного рабочего движения, хотя и были примеры, когда рабочие, почти в полном составе, следовали за своей партией и движением; особенно это было характерно для стран Центральной Европы и некоторых районов с ярко выраженной специализацией по отраслям промышленности. Так, в 1913 г. один обозреватель, анализировавший итоги выборов в Центральной Германии (область Наумбург-Мерзебург), высказал удивление по поводу того, что за СДПГ голосовали только 88 % рабочих; понятно, что нормой считалась ситуация, отвечавшая формуле: «рабочий = социал-демократ»{120}. Однако подобные случаи не были типичными и встречались не слишком часто.
Что было обычным и распространялось все шире (независимо от того, что думали рабочие по поводу поддержки партий) — так это неполитизированное классовое сознание, состоявшее в понимании принадлежности к отдельному миру рабочих, который, конечно, включал и свою «классовую партию», но выходил далеко за рамки ее идеологии. «Мир рабочих» был основан на особом жизненном опыте и отличался собственным образом жизни и стилем поведения, проявлявшимися (с определенными вариациями, обусловленными местными особенностями речи и обычаями) в склонности к определенным формам общественной деятельности (например, к занятиям определенными видами спорта, считавшимися чисто пролетарскими: вроде футбола, распространившегося в Британии с 1880-х годов); и даже в приверженности к определенным новым видам одежды, подчеркивавшим классовую принадлежность ее обладателя (вспомним вошедшую в поговорку рабочую кепочку, надвинутую на козырек).