— С тобой действительно все в порядке? — спросил он, отодвигая ей стул.
— В жизни не чувствовала себя лучше, — огрызнулась она, присаживаясь.
— Ну что же, ты выбрала хороший ресторан, — сказал он, возвращаясь на свое место. — Это было одно из лучших блюд из абалона, которые мне доводилось есть.
— Мой был с душком и как резина. Да и вино оставляет желать лучшего. Одно слово — «Шато Тиахуана».
Он посмотрел на нее:
— Я что-то не так сказал?
— А что, собственно, ты сказал?
— Ты выглядишь так, будто хочешь кого-нибудь удавить, может быть, меня?
— Пожалуй, нет.
— Серьезно, что тебя обидело?
— Ни-че-го! — Она посмотрела на часы. — Мне надо быть дома к двум часам.
Он подозвал официанта.
— Действительно было очень весело, — процедил он сухо.
Когда он повез ее обратно в Беверли-хиллз на своем «форде» выпуска 1938 года, она сказала:
— Извини меня.
— За что?
— Я вела себя грубо. Я не должна была так поступать.
— Так ты не хочешь мне сообщить, что же все-таки произошло?
Она вздохнула:
— Неужели ты так и не догадался? Я не умею проигрывать.
— Ты рассердилась из-за того, что я рассказал тебе о Кэрол?
— А из-за чего же еще? У меня была прекрасная мечта, что ты без ума влюбишься в меня. Что ж? Придется распрощаться с этой фантазией и начать придумывать новую.
— Но ведь ты меня совсем не знаешь! Какого черта тебе вообще взбрело в голову, влюблюсь я в тебя или нет?
— Киностудия «Моррис Дэвид продакшнз» представляет: «Правдивые признания!» Несовершеннолетняя Габриэлла не смогла скрыть свою безумную любовь к брату своей школьной подруги. Брат игнорирует ее, но молодую девушку сжигает пламя любви. Проходят годы, опадают листки календаря. Девушка выросла, но по-прежнему без ума от брата подруги. Она приглашает его на прием. Он еще более соблазнителен, чем раньше. Она едва не теряет сознание в его крепких мужских объятиях. Он рассказывает ей о своей любви к другой. Габриэлла идет в дамскую комнату и поддает ногой корзинку для мусора. Изображение постепенно исчезает, конец. Еще одна глупая история.
Он улыбнулся:
— Нет, это очень милая история. И я польщен. Правда. Но ведь ты обманешь меня.
— О Боже, и почему люди всегда так говорят? Ты — первый мужчина, которого я полюбила, а первую любовь обмануть невозможно.
— Откуда ты это знаешь?
— Я прочитала это в журнале, — надулась она.
Он припарковал машину у тротуара и повернулся к ней:
— Стань хоть на минутку серьезной. Ты же в меня совсем не влюблена. В лучшем случае это одно из увлечений школьницы. Ты ведь за обедом сама сказала, что никогда не влюблялась.
Она грустно взглянула на него:
— Я соврала.
— Ну, у тебя же должны быть и другие приятели…
— Да не нужны мне приятели. Мне нужен любовник. Я хочу тебя. Прошлую ночь я глаз не сомкнула. Все мои мысли были только о тебе и о том, как мне до смерти хотелось видеть тебя снова и как я хотела, чтобы ты трогал, целовал меня. Так что видишь? Теперь ты знаешь, какая я девочка. Страстная любительница секса.
Он улыбнулся:
— О'кей, любительница секса, как насчет поцелуя?
Она прикусила губу и отвернулась к окну.
— Нет, — ответила она наконец. — От этого потом будет только хуже.
Он увидел, как слеза покатилась по ее щеке, и это его глубоко тронуло. Он никогда прежде не встречал никого, похожего на нее, никогда не сталкивался с таким сильным желанием. Он протянул руку и дотронулся до нее.
— Прости меня, — сказал он мягко.
Она поежилась:
— Послушай, мне не везет в любви. Может быть, я стану отличной деловой женщиной. Ты бы лучше отвез меня домой, пока у меня не началась истерика.
Он сжал ее руку. Затем завел двигатель, и они двинулись в сторону Беверли-хиллз.
— Я люблю вас, Чармион, — вздохнул британский офицер, целуя руку известной немецкой шпионки, полулежавшей в шезлонге в отеле «Адлон» в Берлине.
— Так докажите это, дорогой, — ответила Чармион. На ней был пеньюар, сшитый по эскизам Габриэллы.
— Как? Как я могу это доказать?
— Чертежи, — прошептала она, целуя его в лоб в тот момент, когда операторская тележка с камерой подъехала для съемки крупного плана, — чертежи подводной лодки. Ты мне отдаешь чертежи, а я отдаю тебе… себя.
— Стоп камера! — прокричал директор-распорядитель. — О'кей, всем перерыв на ленч.
Эрика Штерн поднялась из шезлонга навстречу своему костюмеру и спросила: