Он посмотрел на нее с глубоким состраданием. Но ничего не сказал.
Наутро ей стало плохо. Она проснулась от сильного расстройства кишечника и, в отличие от Ника, болела по-настоящему. После того как она несколько раз побывала в туалете, она стала настолько слабой, что едва могла подняться с постели. Ник взял какое-то лекарство у менеджера отеля (чем косвенно подтвердил ее сомнения в том, что он не смог достать то же самое лекарство для себя), и оно ей немного помогло. Но она все еще оставалась настолько слабой, что была не в состоянии путешествовать.
Он казался раздраженным и нервным. В конечном счете около полудня он ей сказал:
— Самолет вылетает в два, и я не могу опаздывать. Я думаю, ты должна остаться здесь до тех пор, пока тебе не полегчает, согласна?
Она кивнула, чувствуя себя несчастной не только от боли в желудке, но и от того, что этот уик-энд оказался настолько ужасным. Он вышел из комнаты и вернулся немного погодя, чтобы сказать, что он обо всем договорился, что за комнату уплачено и она может задержаться здесь еще на день или даже больше, если понадобится. После этого он начал упаковывать чемодан. Она наблюдала за его действиями с постели, понимая, что никогда больше его не увидит и что им больше нечего сказать друг другу.
Он зашел в ванную комнату побриться и надеть свою морскую форму. Затем подошел к кровати и посмотрел на нее.
— Ты поправишься? — спросил он.
— Надеюсь.
Он взглянул на часы:
— Пожалуй, мне пора. До свидания, Габриэлла.
Она не ответила. Не желая смотреть на него, она отвернулась.
— Жалко, что все так вышло, — добавил он. — Ты — чудесная девушка, но, я боюсь, ты позволяешь своему воображению уводить тебя слишком далеко.
— Я занимаюсь творческим трудом, ты не забыл об этом? — мрачно сказала она. — Я создаю модели платьев. Я разработаю сногсшибательный черный костюм, чтобы надеть его по случаю заседания трибунала над тобой.
Услышав, как с треском хлопнула дверь, она почувствовала себя несчастной и одинокой.
В четыре пополудни ее разбудил стук в дверь. Она поднялась, все еще чувствуя себя слабой, но испытывая облегчение от того, что тошнота прошла. Она подошла и открыла дверь.
Перед ней стоял принц Асака.
— Мистер Кемп сказал мне, что вы неважно себя чувствуете, — произнес он приятным голосом. — Я хотел поинтересоваться, не могу ли я чем-нибудь вам помочь?
Ей не хотелось видеть этого японца, но сила привычки заставила ее быть вежливой.
— Нет, благодарю вас, мне уже намного лучше.
— Мой личный врач в Лос-Анджелесе дал мне великолепное лекарство от «мексиканской болезни». Я был бы рад предложить его вам.
— Это очень любезно с вашей стороны, но мне больше не нужны лекарства. Завтра я возвращаюсь домой, и, говоря честно, мне очень хочется поскорее отсюда выбраться.
— О, вам так не понравилось пребывание здесь?
— Я думаю, вы отдаете себе отчет в том, что случилось несчастье. Знаете ли, я не совсем слепа и видела, что происходило.
Его улыбка стала исключительно вежливой.
— Боюсь, я не совсем вас понимаю. На самом деле эта игра — просто шутка. Даже если бы баронесса Манфреди и не сказала бы мне…
— Ах, баронесса, — перебил он. — А вы слышали новость?
— Какую новость?
— Ее муж должен был лететь со мной в Акапулько сегодня утром, но решил вместо этого остаться в Мехико. Мы зафрахтовали маленький частный самолет, на котором я вернулся сегодня утром. Час назад баронесса улетела на нем в Мехико к мужу. К сожалению, что-то случилось с двигателем, и самолет разбился вскоре после взлета. И пилот и баронесса погибли. Это большая потеря для барона. Она была такой красивой женщиной. Ну прямо как вы, мисс фон Герсдорф. — Он слегка поклонился. — Теперь позвольте попрощаться. Мне было очень приятно снова повидать вас. И вашего очаровательного мистера Кемпа.
Она была настолько ошеломлена, что единственное, на что она была способна, это автоматически произнести «до свидания». Он ушел по коридору, а она, вернувшись в комнату, закрыла дверь и заперла ее.
Баронесса проговорилась и теперь была мертва. Урок был наглядным, и преподал его сам принц Асака.
Глава 48
Она вернулась в Лос-Анджелес на следующий день. У нее не было намерений идти в ФБР. Правда, Америка разорвала с Германией дипломатические отношения еще два года назад, в знак протеста против преследования евреев нацистами, но Америка не была в состоянии войны ни с Германией, ни с Японией. Габриэлла не только боялась за свою безопасность, но и вообще не знала, что можно сделать в этой ситуации. У нее не было никаких доказательств, только собранные воедино подозрения и предположения. Если на девяносто процентов она была уверена в своей правоте, то десять процентов оставалось на сомнения. А что, если Ник был прав и вся эта история была не более чем плод ее воображения? Правда, смерть баронессы фон Манфреди слишком хорошо вписалась в цепочку событий, но это могло быть и совпадением. Самолеты все-таки иногда разбиваются. Кроме того, если она сообщит в ФБР, то начнется расследование и произойдет одно из двух: если Ник окажется виновным, то его повесят, а если нет, то его карьера все равно окажется под вопросом.