III
Революция в математике прошла незаметно, не считая некоторых специалистов по предметам, не имеющим связи с реальной жизнью. Революция в общественных науках, с другой стороны, не могла пройти незаметно для неспециалиста, потому что происходила у него на глазах, в основном считалось, что изменения происходили к худшему. Маститые ученые в романах Пикока изнемогали от симпатий и признания, а если и удостаивались насмешек, то добродушных; по-другому обстояло дело с экономистами и пропагандистами Общества изучения паровых двигателей.
Чтобы быть точным, то происходили две революции, чьи курсы сходились в одной точке, чтобы создать марксизм, как наиболее всесторонний синтез общественных наук. Во-первых, он продолжал блестящие изыскания рационалистов XVII и XVIII вв. создал аналоги физических законов для человеческого общества. Самым первым его достижением было создание систематической дедуктивной теории политической экономии, которая уже была к 1789 г. достаточно развита. Во-вторых, она по существу относится к нашему периоду и тесно связана с романтизмом, ее достижением является открытие исторической эволюции.
Смелость этого изобретения классического рационализма состояла в том, чтобы показать, как законы логики могут применяться к человеческому сознанию и свободному решению. Таковы были законы политической экономии. Убеждение в том, что они должны относиться к этим законам как к законам притяжения, придало капиталистам начала XIX в. уверенность и позволила внушить их романтичным оппонентам, что антирационализм также безнравственен. В принципе экономисты были, конечно, правы, хотя они сильно преувеличивали универсальность постулатов, на которых основывали свою дедукцию, способность некоторых вещей оставаться одинаковыми (равносильными), а также иногда их собственные интеллектуальные способности. Если население города удваивается, а число жилья в нем не увеличивается, тогда при всех прочих равных условиях должна повыситься квартирная плата, хочется этого кому-нибудь или нет. Утверждения такого характера служили укреплению этих систем дедуктивного мышления, созданных политической экономией в основном в Британии, и, хотя, конечно, в меньшей степени в XVIII в. в старых центрах науки Франции, Италии и Швейцарии. В период с 1776 по 1830 г. наблюдался расцвет политической экономии. Он дополнялся первой систематической теорией демографии, имевшей целью создать механизм отношений между математически описанными системами роста населения и средств существования, в «Очерке о населении» Мальтуса (1798 г.), который не был ни оригинальным, ни приковывающим внимание в своем открытии, что некто доказал, будто бедные должны всегда оставаться бедными и почему великодушие и благожелательность должны сделать их еще бедней. Значение ее заключается не в ее интеллектуальных заслугах, которые были скромными, а в тех требованиях, которые оно поставило перед наукой; среди них даже сексуальные, являющиеся социальным явлением. Применение математических методов к анализу общественных явлений позволило еще продвинуться вперед в этот период. Тут лидировали ученые-французы, благодаря существовавшему в то время во Франции прекрасному математическому образованию. Таким образом, Адольф Кётеле из Бельгии в его эпохальном труде «Sur l’Homme» (1835 г.) показал, что статистическое распределение человеческих характеристик подчиняется известным математическим законам, из чего он заключил, что социальные науки можно приравнять к физическим. Возможность обобщения статистики народонаселения и, основываясь на этих обобщениях, делать твердые прогнозы, явилась шагом к открытию теории вероятности использовалась практиками, которым надо было опираться на данные этой науки — в интересах страховых компаний. Но Кётеле и современная ему группа статистиков, антропометристов и социальных исследователей применяли эти методы в гораздо более широких областях и создали то, что и до сих пор является главным математическим инструментом для исследования социальных явлений.