— От пяти до двенадцати, — сказал я. — Мы же пока не знаем, насколько глубоко оно жахнуло.
— Тогда я предлагаю извлечь его… э… радикальным методом.
— И тебя не смущает, что мы лишим его детства? — поинтересовался я.
— Это уже двенадцатое его детство, — напомнил Кевин.
— Тоже верно, — сказал я. — Говоря по правде, я удивлен, что ты не предложил этот радикальный способ с самого начала.
— Я приберег его на самый крайний случай, потому что у меня существуют определенные опасения, — сказал Кевин. — Некоторые инструменты настолько опасны, что лучше не прибегать к ним, пока совсем не припрет. Ведь после того, как вы использовали Венец в последний раз, получилось как раз вот это.
— Твои опасения небеспочвенны, — признал я. — Но, похоже, что другого выхода у нас нет.
— Я уже написал Федору и скинул ему наши координаты, — сказал Кевин. — Полагаю, он скоро будет, а пока мы можем выпить еще по одной.
И мы выпили еще по одной. А потом еще и еще. И хотя со стороны могло бы показаться, что мы продолжаем надираться, пытаясь утопить в алкоголе горечь от предыдущего поражения, на самом деле, мы делали это конструктивно, коротая время в ожидании Сумкина.
А Сумкин таки заставил себя ждать.
Глава 2
И поскольку Федор заставил себя ждать, нам таки успешно удалось решить задачу по нахождению правильной пропорции количества алкоголя к уровню нашей прокачки.
То бишь, мы напились.
Я смутно помню эти несколько часов… или дней..
Мы пили, курили, пели, изредка закусывали и травили байки из наших прошлых, так сказать, жизней. Я рассказал Кевину, как мы пережили зомбиапокалипсис в Москве и были свидетелями вторжения игроков и своими глазами видели зарождение легендарного рейд-босса Ильича, которого, кстати, так никто до сих пор и не прошел. В ответ Кевин мне поведал, как он сражался с целой армией демонов, которые обиделись на него за отказ на их предложение эту армию возглавить, и делал это довольно красочно, так что порой мне начинало казаться, будто я этих демонов вижу.
Потом в наш уютный трактир пыталась вломиться какая-то журналистка, которая вещала об огненных осадках и пыталась взять у нас интервью. Я, как человек скромный, скучный и ничем особо не примечательный, давать интервью наотрез отказался, после чего Кевин вежливо, но твердо выставил девушку за дверь.
Я продолжил прерванный ее визитом рассказ о том, как сидел на планете-тюрьме, после чего Кевин поведал мне, как он сидел в тюрьме и познакомился там с очередным юным принцем, у которого была очередная великая миссия по освобождению своего государства от гнета очередного тирана, которую он в конечном итоге благополучно завалил.
А потом дверь открылась и вошел Сумкин.
— Привет, Федор, — сказал я.
— Двенадцатый раз, — сказал Федор.
— Да, мы в курсе, — сказал Кевин.
— А где Гарри?
— Мы не успели, — сказал я. — План не сработал, так что, полагаю, сейчас Гарри ходит в дорогую частную школу для мальчиков где-нибудь в Эссексе.
— Фигово, — прокомментировал архимаг. — А вы в курсе, что являетесь вестниками апокалипсиса?
— Опять? — удивился Кевин.
— Это не мы, мы не хотели, мы случайно, это вообще не то, о чем ты думаешь, — сказал я.
— Да вы пьяные, — сказал Федор и посмотрел на заставленный пустыми бутылками стол. — Бухаете тут, как герои Ремарка.
— Мы слегка расслабились, — объяснил я.
— А местные уже город эвакуировали, — укоризненно сказал Федор. — И знаете, что? Я их прекрасно понимаю. Если бы я узнал, что где-нибудь по соседству до розовых слонов надираются бог кровавого возмездия и кровавый тиран, я бы тоже свалил от греха подальше даже без всяких пророчеств. Кстати, вам не кажется, что у вас есть что-то общее? Например, слово "кровавый" в описании?
— Это навязанные обществом стереотипы, — попытался оправдаться я. — И не кровавого, а справедливого возмездия. А Кевин вообще не тиран, просто так обстоятельства сложились.
— Значит, про апокалипсис вы не в курсе?
— Ну, в целом мне известно, что означает это слово, — сказал я. — А так — нет.
— Хуже кровавого упыря может быть только в хлам напившийся кровавый упырь, — пробормотал Федор вроде бы себе под нос, но так, чтобы мы его непременно услышали. — Два напившихся в хлам кровавых упыря.