По словам В. Соловьева и Е. Клепиковой, были известны по крайней мере два покушения на жизнь Шеварднадзе. Один раз не сработала бомба, в другой — личный шофер Шеварднадзе, которому грузинская мафия поручила «спасти Грузию», в последний момент пустил пулю не в Шеварднадзе, а себе в лоб. Участились также пожары, которые обычно происходили во время советских праздников или торжественных заседаний грузинских коммунистов. Ненависть к партийному боссу Грузии, особенно у мелких собственников, чью подпольную инициативу при Шеварднадзе сильно урезали, росла не по дням, а по часам. Двенадцатого апреля 1976 года перед зданием Совета Министров Грузии взорвалась бомба, предназначенная, по некоторым сообщениям, лично Шеварднадзе. Самым же ярким проявлением ненависти стал поджог Театра оперы и балета имени Палиашвили. Здание, расположенное в самом центре Тбилиси, загорелось в полдень 9 мая, за несколько часов до приезда туда Шеварднадзе с партийной элитой на празднование очередной годовщины победы над Германией, и полыхало весь день и всю ночь. Одна за другой стали взрываться бомбы — на киностудии, в сельскохозяйственном институте, на стадионе, на авиазаводе, даже в детском универмаге. Республика явно выходила из-под контроля своего лидера.
Отмечу, что не менее взрывоопасные события случались тогда и в Москве. Впервые за всю советскую историю в столице СССР произошла серия террористических актов, жертвами которых стали ни в чем не повинные люди.
Двадцать пятого мая 1976 года в Москве загорелись три этажа (10-й, 11-й и 12-й) в гостинице «Россия». В результате этого погибло около двадцати человек, среди которых были и иностранцы. В народе сразу же пошла гулять версия о преднамеренном поджоге, совершенном неизвестными террористами. На Западе писали, что этот поджог подстроил КГБ, чтобы выкурить из гостиниим своих конкурентов из внутренней разведки МВД, у которых на десятом этаже гостиницы была штаб-квар1 мра.
В первый день к месту происшествия прибыли сразу следователей из прокуратуры и КГБ, а следствие по этому делу возглавил следователь моспрокуратуры Александр Шпеер. Однако следов диверсии он не нашел.
Прошло чуть больше семи месяцев после этого события, как уже новое происшествие подобного рода потрясло Москву. Восьмого января 1977 года сразу в трех местах столицы произошли взрывы: в 17.33 — в вагоне поезда метро между станциями «Измайловская» и «Первомайская», в 18.05 — в торговом зале продуктового магазина № 15 Бауманского райпищеторга и в 18.10 — около продовольственного магазина № 5 на улице 25-летия Октября, где взорвалась мусорная урна. В результате этих взрывов было убито 7 человек и 37 получили различные ранения. За шестьдесят лет Советской власти это была первая столь крупномасштабная диверсия в столице СССР. Для поимки опасных террористов на ноги были подняты все наличные силы КГБ и МВД. В общественном транспорте появились усиленные патрули, л юди стали буквально шарахаться от бесхозных сумок и пакетов.
Поиски преступников длились около полугода, после чего — в октябре 1977 года — КГБ объявил, что арестовал видного армянского диссидента Степана Затикяна и еще двух сочувствовавших правозащитникам — Акопа Степаняна и Завена Багдасаряна. Им и предъявили обвинение в организации и осуществлении январских взрывов.
Следствие по этому делу длилось почти полтора года. И середине января 1979 года в Москве состоялся суд над тремя террористами. Главный обвиняемый — Затикян на протяжении всего следствия отрицал свою вину, а на суде вообще не давал никаких показаний и отказался от спциты. Двое других обвиняемых после долгих отпирательств сознались в своей вине.
Суд длился всего четыре дня и вынес всем троим расстрельный приговор. Тридцатого января 1979 года его привели в исполнение.
Из сенсаций того времени, относящихся к теме нашею разговора, можно упомянуть внезапную смерть члена Политбюро шестидесятилетнего Федора Кулакова, которая последовала в ночь с 16 на 17 июля 1978 года. Как говорил впоследствии Петр Егидес, знавший Ф. Кулакова довольно близко: «И вдруг Кулаков внезапно скончался, умер, исчез — а ведь он был здоровяк, крепкий мужчина. И меня, конечно, не покидает чувство, что он оказался кремлевской мафии не ко двору, и его «испарили» по Оруэллу…»
Версия хотя и спорная, но вполне вероятная. Ф. Кулаков в 1978 году был одним из самых энергичных людей в Политбюро, и его потенция в споре за пост Генсека была сильнее, чем у Л. Брежнева. Да и опыт в подобного рода делах у КГБ был весьма богатый. Впрочем, как и у всякой другой спецслужбы. В качестве примеров из этой области приведу два случая, относящиеся к 1971 и 1978 годам.