— Вы, конечно, знаете, дѣти, сказалъ я, — что мы съ вами не могли предотвратить свое несчастіе и что оно не зависѣло отъ нашей осторожности, но теперь, при помощи осторожности, мы можемъ сдѣлать многое, чтобы оградить себя отъ его послѣдствій. Теперь мы бѣдны, мои дорогіе, и здравый смыслъ заставляетъ насъ приноровиться къ своему скромному положенію. Такъ откажемся безъ ропота отъ всѣхъ этихъ великолѣпій, съ которыми многіе люди все-таки бываютъ несчастны, и постараемся въ бѣдной долѣ обрѣсти тотъ миръ, при которомъ всѣ могутъ быть счастливы. Вѣдь живутъ же безъ нашей помощи бѣдные люди и бываютъ довольны, такъ отчего же и намъ не попробовать обойтись безъ ихъ помощи! Нѣтъ, дѣти, оставимъ мы съ этой минуты всякія претензіи на барство, у насъ еще довольно осталось для того, чтобы быть счастливыми, если мы умно распорядимся и постараемся вознаградить себя за недостатокъ состоянія, поддерживая въ себѣ довольное чувство.
Такъ какъ мой старшій сынъ получилъ высшее образованіе, я рѣшился отправить его въ городъ, гдѣ бы онъ могъ содержать себя и помогать намъ при помощи своихъ способностей. Разлука между друзьями и близкими едва ли не самое тяжелое обстоятельство, сопряженное съ бѣдностью. Скоро насталъ тотъ день, въ который намъ предстояло впервые разъѣхаться въ разныя стороны. Простившись съ матерью и съ остальными членами семьи, мѣшавшими слезы съ поцѣлуями, сынъ мой пришелъ попросить у меня благословенія. Я далъ ему это благословеніе отъ всего сердца и прибавилъ къ нему еще пять гиней: и это все, что я могъ ему дать тогда.
— Ты отправляешься въ Лондонъ пѣшкомъ, дитя мое, сказалъ я ему:- совершенно такъ же, какъ отправлялся туда въ старые годы Гукеръ, одинъ изъ твоихъ предковъ. Вотъ тотъ самый конь, котораго подарилъ ему на дорогу добрый епископъ Джуэль. Это палка, возьми ее, да захвати съ собою еще вотъ эту книгу и пусть она служитъ тебѣ поддержкою въ пути. Эти двѣ строчки въ ней стоятъ милліоны: «Я былъ молодъ и состарѣлся; но никогда не видалъ праведнаго человѣка покинутымъ, или дѣтей его лишенными насущнаго хлѣба». Утѣшайся этими мыслями, сынъ мой. Теперь ступай. Что бы ни было съ тобою, доставляй мнѣ случай повидать тебя хоть разъ въ годъ. Не падай духомъ и будь здоровъ!
Зная, что онъ честенъ и прямодушенъ, я не побоялся пустить его на арену жизни безъ всякихъ средствъ, ибо былъ увѣренъ, что, такъ или иначе, выйдетъ ли онъ побѣдителемъ или будетъ побѣжденъ, но роль свою сыграетъ хорошо.
Вслѣдъ за нимъ и мы стали собираться въ путь и черезъ нѣсколько дней покинули мѣста, гдѣ пережили такъ много часовъ тихаго счастья; подобныя разставанія всегда тяжелы и врядъ ли могутъ обходиться безъ слезъ. Намъ предстояло переселяться за семьдесятъ миль, тогда какъ моя семья отъ роду не бывала дальше десяти отъ дому, и такое путешествіе наполняло сердца наши тоской и тревогою, которая еще усиливалась при видѣ плачущихъ бѣдняковъ моего прихода, провожавшихъ насъ на протяженіи нѣсколькихъ миль. Къ вечеру перваго дня пути мы благополучно проѣхали сорокъ миль и остановились переночевать въ скромномъ деревенскомъ трактирѣ за тридцать миль отъ мѣста нашего будущаго жительства. Занявъ отведенную намъ комнату, я, по своему обыкновенію, пригласилъ хозяина присоединиться къ нашей трапезѣ, на что онъ охотно согласился, зная, что на-завтра поставитъ мнѣ на счетъ то, что сегодня вмѣстѣ со мною выпьетъ. Впрочемъ, онъ отлично зналъ всѣхъ нашихъ будущихъ сосѣдей и въ особенности сквайра Торнчиля, нашего помѣщика, жившаго тутъ же, по близости. Судя по отзывамъ трактирщика, этотъ джентльменъ признавалъ въ жизни одни только удовольствія и отличался своимъ пристрастіемъ къ прекрасному полу. Онъ утверждалъ, что никакая добродѣтель не въ силахъ была устоять противъ его искусства и настойчивости, и что на десять миль въ окружности едва ли оставалась хоть одна фермерская дочка, которую онъ не успѣлъ бы прельстить и затѣмъ бросить. Такой отзывъ нѣсколько огорчилъ меня, но на дочерей моихъ онъ произвелъ совсѣмъ другое впечатлѣніе: онѣ просіяли, какъ бы съ торжествомъ ожидая побѣды, да и жена моя не менѣе была увѣрена въ могуществѣ ихъ прелестей и добродѣтели. Пока мы, каждый на свой ладъ, обдумывали эти обстоятельства, пришла жена трактирщика и сообщила своему мужу, что неизвѣстный джентльменъ, уже два дня проживавшій въ ихъ домѣ, сидитъ безъ денегъ и отказался платить по предъявленному ему счету.
— Какъ безъ денегъ! возразилъ хозяинъ, — этого быть не можетъ; не дальше какъ вчера онъ далъ три гинеи сторожу, чтобы отпустили стараго инвалида, приговореннаго къ сѣченію розгами за кражу собаки.