Тишина прервалась.
— К-командир Асала, — раздался в рации мужской голос. — Это Пилот Три, — Они договорились пользоваться цифровыми обозначениями — «мы считаем своих мертвецов», не могла не подумать Асала и изобразила обережный жест, чтобы не сглазить говорившего. — Если вы про то, как героиня приносит звезды в руках…
Она раскрыла рот, чтобы отрезать: «Все, дальше ни слова», — но поразилась, когда пилот замолчал сам, без предупреждения о том, что их может слышать враг. Он только напел главные строфы — грубовато, но похоже. Асала знала слова, сопровождавшие музыку. Давным-давно их вместе с ней пела Дайо.
«Поймай мне руками звезды, — сказала царица пауков, —
И ты отведаешь мои медовые поцелуи, понесешь с собой мою улыбку, словно самоцвет».
И Джибриль проглотила отчаяние, словно темное вино, и сказала, что все будет исполнено;
В песне Джибриль вернулась с паутиной, поблескивающей от росы, в которой отражались последние блики рассвета. И царица пауков приняла паутину, была ею коронована, после чего подкинула упрямой, стойкой Джибриль новое испытание.
— Не понимаю, при чем тут это, — продолжал пилот ворчливо.
«Все ограничено своей сутью — и поэтому всех можно перехитрить», — такова была мораль. Он поймет, когда придет время.
— Командир, — произнес другой голос: интерфейс рации сообщил, что это Пилот Пятнадцать. — Детские песенки и сказки про любовь — это, конечно, очень хорошо, но как…
— Вы здесь потому, что сами доверили мне защиту лагеря, — сказала Асала. Не дала Пятнадцатому договорить. Время у них было на исходе. — Вот и доверяйте. Мы приблизимся к орбитальным платформам. Все те трюки, которым вы научились, доставляя контрабанду на «Галу», — пора пустить их в дело.
— Вас понял, — сказал один из пилотов, и к нему присоединились остальные.
Пока что все неплохо. Остальное зависит от Нико.
***
За свою жизнь генерал Кинриг насмотрелась на войны. Но у нее не было опыта в орбитальных сражениях, чего она никогда не скрывала. Обычно в ответ на это люди поднимали брови и что-нибудь недоверчиво бормотали, но Кинриг говорила честно.
Битва — это сражение против вражеских сил, где требуется толика дисциплины и лидерских навыков. А охота — другое дело: во время охоты хоботковые кабаны, конечно, будут отбиваться, но это не битва. Там ты стреляешь в животное, пусть и хитроумное, а не сталкиваешься с мыслящим врагом.
Беженцы, которые колотились об оборону Гань-Дэ, скорее напоминали рой светляковой саранчи или стаю сероптиц, чем разумных существ. Доказательством служили контрмеры, которые так легко им противодействовали. Хоть ганьдэские дроны и роботы-охотники внушительны, человеческим разумом они не обладали. И все же их хватало, чтобы отстреливать отчаявшихся беженцев, пытавшихся найти приют на Гань-Дэ, — как бы им ни втолковывали, что им тут не рады.
Но в этот раз все было иначе.
В этот раз Кинриг вышла на настоящую битву в космосе. Не на охоту. И битва, и охота могут кончиться бойней. Разница в том, как к этому придешь.
Кинриг сама поднялась в небо на крейсере «Шип» — одном из элитных боевых кораблей Гань-Дэ, предназначенных для человеческого экипажа. На «Шипе» находились ПВО и ракеты, рельсотроны и мины — как иначе, — но поистине опасным его делала орда из дронов, которых он мог выпустить в любую минуту. Дронов, знавших только хладнокровную охоту, способных на маневры, невозможные для пилотов-людей из-за перегрузок.
Кинриг самолично наблюдала за операцией на мостике. Она потягивала горько-сладкий кордиал — роскошь, что позволяла себе в ходе войны, — пока капитан Аминта и начальник штаба, мрачные, в черной военной униформе Гань-Дэ, обсуждали формации. Консоль Кинриг показывала ход разворачивающегося сражения: группки быстро двигающихся треугольничков, светящихся желтым, — дроны и их векторы, медленные и неповоротливые красные пятнышки — враги.
Беженцы дали на удивление хороший бой. Она уже поняла, в чем их стратегия — поняла в тот же момент, как увидела их стартовые траектории. Беженцы ожидаемо пытались взломать орбитальную оборону. Это им еще не удалось, но Кинриг помнила об инцидентах во время возвращения на Гань-Дэ и о раздражающем отпрыске Экрема — Нико. Если Нико выжили, то вполне может справиться.
— Уже получилось расколоть их систему «свой-чужой»? — спросила Кинриг во время паузы в отрывистом разговоре на мостике. Капитан Аминта выразительно пожала плечами.
— Никак нет, мэм. Должно быть, они пользуются чем-то новым. — Она не говорила лишний раз о том, что все и так знали: ганьдэское подразделение в лагере «Гала» давно внедрилось в компьютерную систему беженцев в поисках разведданных, черных ходов, любого преимущества. В конце концов, единственный способ победить поистине отчаянных людей — опережать их на каждом ходу.