Мишка об этом не задумывался.
– Да тебе рано еще такими вещами голову забивать, – усмехнулся Клюв. – И идти работать в шестнадцать не стоит, это у меня выбора не было. Отучишься в школе до упора, пойдешь в институт, это нормально.
Он уже занес ногу над велосипедом, собираясь садиться, но внезапно передумал.
– Самое интересное, – засмеялся Клюв, – что своего сына драть буду, если захочет покатиться по велеровской дорожке.
– Почему?
– Да потому что, кому хочется, чтобы его ребенок оказался под колесами?
Мишка нахмурился:
– А мы ради чего?
– Это ты меня спрашиваешь? Каждый по своей собственной причине. Я, например, ненавижу, когда мне указывают что мне делать, а что нет. Понимаешь, Мишук, – Клюв наклонился к ученику, заговорил взволнованно, – нас же в угол зажали. Ты должен есть только то, что они продают, неважно, генная это инженерия, или пестицидами пропитанная дрянь. Ты должен отдыхать только там, где они отгородили тебе место, работать там, где они скажут, говорить и думать то, что они считают правильным. Скажи, чем им велосипед мешает, чем?!
– Но ведь велосипед не запрещен. Запрещено на трассу выезжать.
– Правильно. Я выезжаю на трассу не потому, что хочу водиле мешать, а чтобы показать, что у меня свое мнение, не то, что в газетах и по телевизору трындят. Я не согласен с ними, я хочу показать, что плевать мне на их запреты. Вот так-то, Мишук, – Клюв выпрямился и заговорил спокойнее: – А ты, ты сам должен знать, почему ты здесь, а то раздавят в один прекрасный день непонятно за что.
После этих слов он быстро сел в седло и, сильно оттолкнувшись, выехал на дорогу. Мишка последовал за ним.
Разговор сильно «зацепил» Мишку. Машинально крутя педали, он старался понять, почему же он стал велером. Ни до чего определенного не додумавшись, подошел к проблеме с другого конца, а что будет, если он перестанет кататься? Перед глазами встала мрачная картина: и что он будет делать? Ходить к бабушке? Играть во дворе с ребятами? Сейчас это все казалось далеким-далеким детством. Единственная светлая перспектива – это встречаться с Машей. Здесь предстоят открытия, от которых сладко замирает сердце, но лишиться Клюва и всех замечательных ребят, с которыми он познакомился на сходке?.. «А почему лишиться?» – спросил внутренний голос. «Ты же можешь ходить с Клювом на пляж, в кино…» Да, все это так, но, трудно объяснить, здесь, на дороге, Клюв совсем иной. Сосредоточенный, хладнокровный, смелый. Костик готов сражаться с кем угодно, хоть с Косым, хоть с МАКами, главное, чтобы за дело. В нем столько силы чувствуется. И, Мишка был уверен, все это Костик приобрел здесь, в битве с грузовиками. Мишка тоже хочет стать таким. А кроме того, он это только сейчас осознал с такой отчетливостью, его манила трасса, эта темная полоса, убегающая вдаль и сужающаяся к горизонту. Манил риск, когда свое мастерство, реакцию он ставил на весы против умения водителей МАКов. А сколько нового он открыл, какая природа за городом! Мишка раньше и не подозревал. До дружбы с Клювом он дальше аэродромного поля не ходил. Если бы не МАКи, Мишка взял бы у Костика велосипед, дал бы его Маше, и поехали бы они на Лесную или на Восьмерку. Места замечательные, почему их всего этого лишают…
– Не зевай, – раздался строгий окрик Клюва.
Мишка оглянулся, и еще не успев ничего увидеть, услышал характерный нарастающий гул приближающегося МАКа.
– Веером пойдем! – крикнул Клюв.
Мишка кивнул. Подпустив МАК поближе, они резко ушли в разные стороны. Грузовик успел лишь дернуться в Мишкину сторону, но слишком поздно. Через минуту белая громада грузовика скрылась за поворотом.
– Тут осторожней надо, – сказал Клюв, когда они приблизились к повороту. – Случалось, МАКи разворачивались за поворотом и ждали. Ты слушаешь – все тихо. Едешь вперед, а он тебе навстречу, голубчик, вылетает.
Они замедлили ход и метров за пятьдесят до поворота съехали с трассы и проехали опасное место обочиной.
– Нет, все тихо, – успокоился Клюв. – Вон за той рощей, – он вытянул руку вперед, указывая на узкую зеленую полоску, доходящую до самой дороги, – мы раньше сходку делали. Отличное место.