Да. Женщина была там. И пришла она туда именно за тем, за чем подавляющее большинство нормальных людей приходят в подобные заведения. Но, ко всем прочим несчастьям, эта бедная женщина очевидно именно в этот момент испытывала необходимость в том, чтобы обе ее руки были свободны для других, более насущных дел, нежели простое держание веревочки прикрепленной к двери, поэтому вот эту самую веревочку она надела себе на голову. И в тот миг, когда Валерка, озираясь по сторонам, рванул дверь будки на себя, подруга буровиков, естественно, не удержалась на постаменте туалета, и рухнула с него, как фарфоровый китайский болванчик, мерцая из туалетной темноты матовой белизной своего зада. Валерка, краем глаза уловивший какое-то движение в будке, резко развернул голову и с ужасом обнаружил, что женщина буровиков, которую он только что высматривал в тайге, находится здесь, в туалете, и, более того, вываливается из него с оголенным задом, норовя уткнутся головой Валерке в колени.
Надо признать, что среагировал Валерка мгновенно. Он ловко, точно заправский вратарь, подхватил голову падающей дамы, и, бормоча слова извинения, галантно вернул ошарашенную буровичку в исходную позицию. Затем он осторожно прикрыл дверь, и развернулся к кампании буровиков. Буровики попросту валялись на земле от смеха. Они держались за животы, смех буквально душил их. Вы когда-нибудь видели, как умирают от смеха мужчины в часы жутчайшего похмелья? Шурик не видел и с затаенным чувством ужаса взирал на буровиков, терзаемых жестокими спазмами смеха. Вывел его из состояния оцепенения Мишин, схвативший его за рукав и потащивший за руку в тайгу.
На ходу Мишин деловито приговаривал:
- Давай, давай, не на что тут смотреть… Ишь, уставился… Не видал, что ли, пьяных идиотов ни разу в жизни? Успеешь еще насмотреться за свою жизнь на всякие гадости…
Они нырнули в тайгу, оставив на буровой площадке обессиливающих от смеха буровиков и женщину, так и не рискнувшую появиться из будки.
После осенней проверки Шурику присвоили звание младшего сержанта, чему он был очень рад, так как избавился от неуважаемого ефрейторства.
- Я даже бриться перестану на радостях, - сказал Шурик замполиту.
- Бороду что ли отпустишь? - поднял бровь замполит.
- Да зачем же бороду. Голову брить перестану. И усы, кстати, можно отпустить.
- А кто тебе разрешит? В военном билете ты сфотографирован без усов.
На это замечание Шурик ничего возражать не стал, а просто вечером пририсовал к своему лицу на фотографии в военном билете усы.
Вскоре голова его покрылась жестким ежиком, а над верхней губой зачернели отрастающие усы. Вид у Шурика стал на удивление уголовным.
Именно таким его и увидали первые осенние новобранцы, карантин которых проходил тут же в части, но ночевавшие в стоявшей поблизости гостинице.
Молодое пополнение очень напомнило Шурику его самого. И как-то раз, когда молодое пополнение кушало в столовой, он и Серега Ионов предались воспоминаниям. Серега в тот день был дежурным по столовой, а вездесущий Шурик околачивался на кухне, изнывая от осенней хандры. Оба они мрачно наблюдали за кушающими новобранцами, делясь друг с другом воспоминаниями о своих первых днях в армии.
Еще Шурик узнал, что среди молодого пополнения есть архитектор, говоря проще - художник, который был призван через полгода заменить Шурика. Шурик тут же прицепился к замполиту:
- Товарищ капитан, раз уж вы для нас человека взяли, так пусть он и работает на нас. Пусть хоть по вечерам. А то, что он там делает по вечерам после четырех? Пусть приходит ко мне, я буду потихоньку вводить его в курс дела.
Замполит вяло отмахнулся:
- Не зуди. Я сам знаю: кого, куда, когда и зачем. И без тебя все решим.
- И я о том же. Решите, пожалуйста, поскорее без меня вопрос о том, чтобы архитектор по вечерам работал на нас с вами. А безопасность его я гарантирую.
Слова Шурика были высказаны не зря. Через два дня начальник карантина - младший сержант позвонил Шурику в кинобудку:
- Шура, сейчас я к тебе приведу бойца твоего.
Шурик положил трубку и задумался: интересно, каким будет этот боец? Откуда он? Какой у него характер? Долго строить догадки Шурику не пришлось. В дверь кинобудки постучали, и Шурик быстро открыл дверь. На пороге стоял младший сержант и молоденький солдат. Солдат отчаянно улыбался, всем своим видом олицетворяя дружелюбие. Увидев, как он лучится улыбкой и предположив какое смятение творится сейчас у него на душе, Шурик расхохотался от всей души, думая про себя, что сейчас он бы ни за какие коврижки не поменялся бы с этим новобранцем местами.
Младший сержант деликатно подождал когда Шурик преодолеет свой взрыв смеха, после чего кратко сказал молодому солдатику показывая на Шурика:
- Вот, это и есть тот самый младший сержант Велесов. А это - Архитектор.
Ну, я пошел. Перед ужином, Шур, я тебе позвоню. Ты подведешь его к столовой, ладно?
- Ладно, - кивнул Шурик, и махнув рукой, предложил новенькому войти: - Входите, Архитектор.[Image: Архитектор.JPG (30233 bytes)] Архитектор оказался Вовкой из Волгограда, и уже через неделю он пообвыкся в кампании Шурика, который им нисколько не помыкал, а только лишь подгружал работой, проверяя как тот покажет себя в деле.
Вскоре Вовка-Архитектор полностью обуркался, и близко познакомился с такими грандами дедовского корпуса, как Ионов, Макс и Оскар. Он приободрился, понимая, что его положение намного выгоднее нежели положение его товарищей по службе.
В конце ноября Вовка и его товарищи по призыву приняли присягу и были распределены по взводам. Шурик получил себе помощника.
В ноябре в части произошло событие, которое серьезно пошатнуло казавшиеся было незыблемыми воинские неуставные традиции.
Все дело было в том, что у командира части собственный сын с весны тоже служил в армии. Первые полгода он провел в сержантской учебке, где-то в амурской области. Очевидно, там-то он и хватанул всех армейских премудростей характерных именно для учебных частей. Теперь, после полугодичного срока, командир посодействовал тому, чтобы его сынка перевели в соседнюю часть, расположенную всего в двадцати километрах от самой "Кроны". На субботу и воскресенье командир забирал сыночка домой. В первый же уикенд сыночек поведал своему папе-командиру о тяготах и лишениях воинской службы, которые ему приходилось переносить находясь в учебке, и о которых он, естественно, не мог упоминать в письмах. Командир, по понятным причинам любивший единственного сына, пришел в ярость. В понедельник он приехал в часть с твердым решением искоренить дедовщину.
Начал командир круто. На послеобеденном разводе на работы он официально объявил, что с сегодняшнего дня на "Кроне" дедовщине пришел конец. Новое пополнение смотрело на командира влюбленными глазами. Прослужившие полгода отнеслись к программному заявлению командира с изрядной долей скепсиса. Деды и фазаны пребывали в недоумении. После развода на работы Шурик прошагал в кинобудку. В то же время командир завел новое пополнение в полном составе в маленький казарменный кинозал. Там, побеседовав с ними, выслушав их жалобы и пожелания, командир горячо их заверил в том, что он всецело на их стороне в борьбе против дедовщины. Пополнение с явной охотой делилось с командиром теми невзгодами, которые им приходится переживать. Командир с отеческим вниманием выслушал все, и еще раз заверил молодежь, что в обиду не даст.
После этой беседы Вовка-Архитектор нашел Шурика в кинобудке. Шурик весело насвистывал, размешивая краску для большой доски-вывески на воротах части. Доска должна была стать венцом творения Шурика. Она должна была быть выполнена в лучших традициях: на стекле, в две краски, то есть так, как это делают в художественных мастерских. Такого еще Шурику рисовать не приходилось, и сейчас он то и дело заглядывал в учебник для профтехучилищ, в котором описывались альфрейно-живописные работы.
Вовка зашел в кинобудку и сел на стул, глядя как Шурик деловито помешивает краску в банке.
- Шура, чем ты занимаешься? Могу помочь?
Шурик хитро и весело посмотрел на Вовку.
- Чем занимаюсь? Подслушиваю, как вы стучите командиру о своей тяжелой жизни. Но, чтобы не ставить тебя в неловкое положение, скажу, что ты вел себя достойно. Твоего голоса в хоре жалобщиков и борцов за справедливость я не слышал. Так что - тебе плюс.