Инга, неторопливо надвинув повязку обратно, повернулась к испуганной толпе.
- Водан и Хель покарали святотатца! – крикнула она, - но его смерть не будет последней. Настало время мести: за мужей, казненных франками, за поруганных жен, за разрушенные святилища и поругание богов. Убивайте всех, кто не пожелает отвергнуть Христа, убивайте франков и всех их приспешников, жгите церкви и славьте Богов – и они придут к вам на помощь, как делали это всегда!
Она еще кричала, а площадь уже бурлила гневом и яростью, в которой взбудораженные сверх всякой меры саксы исступленно бросали себе под ноги кресты и взывали к Водану. Спустя миг вспыхнула церковь и охваченный пламенем крест обрушился на землю, как предзнаменование очередной кровавой бойни на земле многострадальной Саксонии.
Два войска стояли напротив друг друга на берегах реки Вороньей, в месте впадения ее в море. Над одним из них развевалось багряное знамя Сварожича, под которым на белом коне восседал сам князь Драговит. Здесь же во главе верной дружины, восседал на коне и его сын Люб. Слева от войска велетов реял стяг, с которого смотрела одноглазая богиня с искаженным гневом ликом. Моричи и моричане, превыше всех почитающих богиню смерти, охотно приняли ее «женское воинство» - и сейчас впереди них, оседлав черного коня, восседала княгиня Власта. Знамя над ее головой держала великанша Хельга. На правом же фланге, рядом с морем, развевался стяг с белым конем саксов – восставшая Нордальбингия прислала своих сынов на помощь велетских союзникам. Лишь немногие здесь имели доспехи и нормальное оружие, а боевых коней можно было посчитать чуть ли не по пальцам – в основном у знати, осмелившейся примкнуть к мятежникам. Впереди же саксов восседал на белом коне высокий светловолосый мужчина, в кольчуге и с длинным мечом на поясе – Орм, язычник из Мерсии, по слову Люба возглавил своих континентальных родичей.
Позади же саксонского войска, у кромки прибоя, неподвижно сидела на черном коне, закутанная в черный балахон Инга. Рядом с ней находилось и двое всадников-саксов.
На другом берегу реки, растянувшись от поросших редкой растительностью песчаных до самого берега моря, стояло воинство, вышедшее под стягом с падающим на добычу соколом. Знамя это развевалось над головой князя ободритов-ререгов, Вышана, правителя крепости Рерик, славной как своими ремесленниками, так и воинами. Сам князь, - крепкий мужчина, лет сорока, в красном плаще и золотой гривне на шее, - восседал на вороном коне. Сильную руку, покоившуюся на рукояти меча, покрывали причудливые татуировки, изображавшие деревья, цветы и травы. Подобные же узоры покрывали и руки стоявшего рядом Дражко – сына Вышана. Рядом с ререгами, под знамена Сокола вышли и иные народы ободритского союза – князья варнов, вагров, смельдингов, древан. Чуть особняком под отдельным знаменем стояло войско Дирмунта, князя минтгов, над которым развевалось знамя с изображением трех главных богов этого причудливого племени, отличного от остальных народов ободритского союза, как причудливыми обычаями, так и речью, не похожей ни на вендскую, ни на саксонскую, франкскую или датскую.
Отдельно от славянского войска стояли христианские союзники ободритов – герцог Эбурис, наместник Карла в покоренной Саксонии, вывел сюда франков – пешее и конное воинство, вооруженное мечами, копьями и боевыми топорами. Сам герцог восседал на белом коне, под знаменем с ликом Христа. Он не видел Ингу, зато она, неотрывно смотрела на него и ее единственный глаз сверкал кровожадным предвкушением.
Никто из князей – предводителей враждующих союзов – не произносил торжественных речей, не поносил врага и не обращался с воодушевляющим словом к своим людям. Все было ясно и так – река Варнов считалась границей между велетами и ободритами и князь Вышан не случайно давал бой именно здесь. Исход сражения на рубеже, разделяющем оба народа, мог разом решить и исход всей этой войны. Увы, не все на кого рассчитывал Вышан пришли на помощь, – Шетин принял сторону Драговита, а богатый Волын, также как и царь-жрец Арконы, уклонились от того, чтобы принять чью-то сторону. Но за князя ободритов воевали франки – и поэтому князь был уверен в победе.