-Ну, что же ты? – Ганс наконец задрал девушке подол и замер, недоуменно уставившись на корчившееся под ним женское тело, - а это еще что такое?
Это были последние слова, сказанные им: в следующий миг секира обрушилась на череп Ганса, разрубая разом голову и тело, вместе с одеждой. Два окровавленных куска мяса, фонтанируя кровью, еще оседали на землю, а секира уже взметнулась снова, перерубая от плеча до поясницы второго мужчину, прежде чем он успел схватиться за собственный топор. Однако огромный топор завяз в бедренных костях, пока третий, бросив оружие, с диким криком кинулся бежать. В тот же миг лесной исполин, выпустив из рук завязший топор, с необыкновенной для столь грузного тела быстротой, кинулся следом за негодяем. Разбойник не успел сделать и пяти шагов, когда огромные ручищи ухватили его за голову и резко повернули. Труп со свернутой шеей рухнул на землю, корчась в предсмертных судорогах. Его убийца, презрительно пнув ногой труп, развернулся и подошел к девушке, все еще лежащей на земле, пытаясь прикрыть свою наготу разорванным одеянием.
- Я Герхард Полутролль, - низким рычащим голосом произнес великан, бесстрастно разглядывая девушку, - меня послали встретить Ингу, из рода Одонингов.
-Кто послал тебя? – настороженно спросила девушка.
-Те, для кого нет тайн в том, что происходит в Германии, - рыкнул Герхард, - ты идешь или мне привести тебя на Брокен силой?
-Не нужно, - мотнула головой Инга, - для встречи с твоими хозяйками я и явилась сюда.
Она сама не понимала, как не умерла там – сгорая от боли и стыда, корчась в лапах хохочущей франкской солдатни,на растерзание которой швырнул ее герцог Эбурис. Такая же участь ждала многих саксонок – знатных и простолюдинок, всем, кому не посчастливилось пережить резню. Инга не знала, как ей удалось выжить - просто в какой-то момент она вдруг поняла, что лежит на берегу Аллера, а в ее глаз светит восходящее солнце. Мутные воды, все еще испускающие мертвецкий смрад, текли совсем рядом, мало что не захлестывая ее с головой. Позади же догорал Верден: Карл напоследок преподал еще один урок мятежникам. Сам же король франков, во главе верных воинов, двинулся вглубь Саксонии, сжигая поселения и священные рощи, вновь и вновь приводя к покорности все еще пытающуюся сопротивляться землю.
« Кто из племени саксонского будет впредь уклоняться от крещения, желая оставаться в языческой вере, будет казнен смертью»
Не знавшая грамоты Инга не видела этих слов, но единственным своим глазом могла наблюдать, как претворяются в жизнь решения грозного «Капитулярия». Несколько месяцев она скиталась по разоренной, окровавленной стране, прячась в лесах, питаясь кореньями и сырыми лягушками. Лишь в одном месте девушка чаяла найти помощь: когда со сбитыми в кровь ногами, ободранная, закутанная в найденное в одной из разоренных деревень окровавленное тряпье, она явилась в горы Гарца. Здесь она и наткнулась на троих бандитов – множество мелких шаек, появилось во время Саксонских войн, грабивших и саксов и франков и кого угодно еще. Но, видимо, те мрачные боги, молитвы которым шептали искусанные в кровь губы Инги, все же хотели, чтобы она дошла до цели – и теперь она шла след в след за получеловеческим отродьем, поднимаясь все выше в поросшие лесом горы. Из обступивших лесную тропинку деревьев слышались разные шорохи, загорались и гасли огненные точки глаз и мелькали смутные тени. Но никто не осмелился преградить дорогу угрюмому великану с окровавленной секирой и безмолвно следовавшей за ним одноглазой девушке.
Уже стемнело и сплетшиеся над ними ветвями деревья не пропускали в чащу лунное сияние, так что Инга шла почти наугад, за отлично видевшим в темноте исполином. Вдобавок сгустился туман и белесые, слегка светящиеся клубы, ползли по земле, облекая Герхарда неким призрачным ореолом, слегка светящимся в темноте. И еще тут было холодно – так, будто здесь внезапно наступила зима.
Но вскоре впереди забрезжил свет костра, а потом до девушки донеслись и некие звуки, явно издаваемые людьми. Причудливые песни и крики слышались все громче, огонь все ярче светил сквозь ветви и, наконец, Инга и Герхард вышли на вершину горы – полностью лишенную деревьев, закутанную густым туманом. Здесь и горел костер, а на нем стоял котел, где закипало некое варево, распространявшее пряные дурманящие запахи. Вокруг котла суетились три старые уродливые женщины, закутанные в грязные лохмотья. У их ног терся большой черный кот, заходясь противным мявом. Словно в такт ему старухи громко распевали странную песню.