Это сегодня для маленьких людей даже Дубай или Мехико не так далеки, а для нас тогда Златоуст находился чуть ли не на краю Земли. Мы должны были уехать на велосипедах в Уральские горы, ночевать в палатках, варить кашу на костре, спасаться от дождей, комаров, жары, не имея возможности позвать на помощь маму и попросить ее забрать нас с полпути.
Вся весна ушла на подготовку похода. По-моему, именно в эту весну я приучился читать книги. Книг по краеведенью было мало. Их учитель географии брал в районной библиотеке под свою ответственность, поэтому книжку нужно было прочитать быстро и передать другому. Мало того, что прочитать и передать, нужно было записать или запомнить прочитанное. В дороге или незнакомом населенном пункте невозможно было погуглить и получить ответ. Наши мозги не были столь девственно чистыми, какими они становятся у современных подростков. Не обижайся, Гоша, но если ты не будешь загружать голову знаниями и мыслями, догадками и переживаниями, мозг у тебя съежится, – сказал я и посмотрел на мальчика.
По-моему, Гоша немного испугался. А я продолжал.
Информация была в голове, багаж собран, пути намечены, курсы проложены. Я не был командиром или штурманом, я был назначен репортером, потому что в то время взахлеб рассказывал своим одноклассникам истории из книги Владимира Гиляровского «Москва и москвичи». В рюкзаке помимо еды и теплых вещей лежали две толстые тетради в клетку и несколько очиненных карандашей. Мне предстояло отвечать за репортажи, из интересного и дальнего путешествия.
Но за три дня до начала экспедиции от дедушкиного двора мой новый велосипед «Чайка» был украден.
«У Брежнева «Чайку» угнали!» – эта новость была страшна не только мне, но и директору нашей школы.
Иван Егорович, гроза всех нерадивых учеников и лгунов, в безупречном черном костюме и белой сорочке, неизменном черном галстуке и со значком депутата райсовета в петлице, вошел в класс.
Как и положено, мы, громыхнув крышками парт, встали. При появлении Ивана Егоровича случался магический момент: класс замирал, как замирали бандерлоги перед появлением удава Каа. Директор поздоровался с нами, но сесть, как это бывало ранее, не разрешил.
– Товарищи! – из уст Ивана Егоровича это обращение ничего хорошего не предвещало. – Мне рассказали, что среди вас упорно циркулируют слухи, направленные на подрыв авторитета нашей страны и авторитета Генерального секретаря нашей коммунистической партии. Это делает вас недостойными звания пионеров. – Он замолчал и обвел затаивший дыхание класс пронзительным взглядом.
В полной тишине распахнулась дверь нашего класса, в нее, спиной к нам, ввалился Пашка Уросов и громко крикнул: «Брежнев! Чайка-то у Казея!» И тут с ним сучился ступор. Пропал голос. Пашка стоял перед Иваном Егоровичем, вращал глазами, протягивал в мою сторону руку и молчал, хватая ртом воздух.
Глаза директора сузились в недобром прищуре, вот и нашелся тот, кто бы мог при случае крикнуть: «Радуйтесь, буржуины, это я, Плохиш, великую измену сделал!»
Я похолодел. У нашей классной руководительницы, в придачу и жены Ивана Егоровича, изменилось лицо.
– Иван Егорович и Валентина Семеновна! – Я был полон решимости. Голос мой звучал высоко и громко. – Это не про секретаря. Это не про Брежнева! Это у меня украли велосипед. Он «Чайка». Велосипед. А всем послышалось…,– запал иссяк.
По коже от лодыжек до шеи шли пупырышки, как при сильном ознобе. Мерзкий липкий пот холодными противными каплями полз по позвоночнику. В животе все предательски урчало и булькало. Я осип.
– Хорошо! – не меняя ни позы, ни выражения лица, сказал директор.– Я позвоню в секретариат и передам Леониду Ильичу ваши извинения. Если их примут, мы разрешим проводить в отряде все мероприятия. В том числе и ваш велопоход. А вас, – он обратился ко мне, просверлив пронзительным взглядом черных глаз, – следует переизбрать. Вы не годитесь. Оно и к лучшему, что ехать вам не на чем. И потрудитесь объяснить всем, что у вас другая фамилия. Другая!
С офицерской грацией Иван Егорович повернулся к двери и вышел. Его слова оказались пророческими. Я так более никогда руководящих должностей и не занимал.
Мы не знали, правду он сказал о звонке Брежневу или пошутил. Если позвонит, а извинений не примут? Накрылся наш велопоход. И во всем, в общем-то, буду виноват я.
На географии географ, узнав в чем дело, попытался развеять наши сомнения:
– Для того, чтобы позвонить в Кремль, нужен специальный провод. Его у вас в селе нет. Поэтому Иван Егорович немного пошутил, чтобы вы умели… Умели думать, прежде чем говорить, – он широко и снисходительно улыбнулся.