- Не понимаю, зачем вам нужен дождь? У вас и так грязи было до колена, - чувствуя, что от него что-то ожидается, проговорил он и поежился под пронзительным взором Киттамбы[8].
- Где грязи до колена? - нахмурился Киттамба, верховный жрец машукани, старичок в подпаленной и мокрой насквозь леопардовой шкуре, потерявшей хвост и две ноги.
- Там, где вы меня... нашли, - дипломатично подобрав нейтральное слово[9], напомнил Анчар.
- Там, где мы тебя... нашли, - брюзгливо прищурился Киттамба, - обычно не до колена, а выше головы, и не грязи, а воды, потому что это болото! Наше всё! Промысловые крокодилы! Деликатесные пиявки - в руку мою длиной, а толщиной - в две! Москиты, наконец - гордость нашей деревни! Ни у кого таких не было! С воробья размером! Да что там какой-то воробей - с пересмешника! С коршуна!.. И все разлетелись, разбежались и засохли!
Атлан представил разлетевшихся так вовремя крокодилов, разбежавшихся пиявок и засохших комаров - и криво усмехнулся:
- И это радует.
Киттамба окатил его холодным непониманием:
- Не вижу поводов для радости. Экономика племени несколько месяцев пребывала в кризисе, не говоря уже о том, что страдал туристический бизнес и имидж органов управления племени, а конкретно института жречества. И закрой рот, а то крокодил залетит. Я университет заканчивал в Соире и жил там, пока не умер отец и не пришлось вернуться и занять его место.
- Наверное, скучаете по Альгене? - спросил волшебник первое, что пришло в голову - и получил в ответ убийственный взгляд:
- Да я ее ненавижу.
Конфуз атлану помогли скрыть подоспевшие друзья. Потеряв надежду убедить машукани, что устраивать у ног голема продуктовый склад ни к чему, они веселой кучкой, дыша самогонными туманами, ввалились под крышу навеса, где сидели Анчар и жрец.
Мальчик на побегушках[10] тотчас притащил гостям свежих пальмовых листьев под зады, дымящегося мяса, только что с вертела, и кувшин козьего пива - субстанции, вкусом напоминавшей водку, крепко разведенную перестоявшей сывороткой. Довольные, они плюхнулись на мокрую зеленую массу, пахнувшую дождем и обезьянами, и принялись за еду с энтузиазмом людей, только что самих едва не ставших едой. И даже атлан, глядя на них, вспомнил, что в последний раз ел сутки назад и потянулся за подпаленными ребрышками, грудой наваленными на огромном деревянном блюде.
Тем временем вокруг продовольственной базы, где-то в недрах которой завалялся небольшой голем, устроились музыканты. Они забарабанили в барабаны, задудели в дудки, забубнили в бубны - и начались хороводы с песнями. Надо ли говорить, что каждая песня, на ходу складываемая главным песельником племени, и тут же подхватываемая остальными, касалась умопомрачительной, сногсшибательной и зубодробительной победы нового бога над старым и восхваляла без удержу, меры и вкуса его добродетели, реальные и вымышленные. Даже по каменному лицу Велика было понятно, что впервые в жизни он жалел, что Анчар создал его двухсполовинойметровым, а не сантиметровым, и он не мог улизнуть незамеченным и отсидеться в кустах, пока вся эта история не забудется.
Насытившись, путешественники помыли руки козьим напитком[11] и блаженно[12] откинулись на свернутые узлами шкуры, подложенные под спины проворным мальчишкой.
- А что, любезный Киттамба, - довольно щурясь, Агафон обратился к жрецу. - Каждый раз у вас такой антициклон перед дождем? В смысле...
- В смысле, циклон, ты хотел сказать? - сухо уточнил старикан и, насладившись ошарашенным видом гостя, кивнул: - Всегда. Но такой - впервые. Эта обезьянья задница Мухонго с каждым разом наглел всё больше, будто не знал, чего еще потребовать за то, что боги других племен дают свои людям бесплатно.
- А отчего вы не поклонялись Большому Полуденному Жирафу? - нахмурилась Оламайд. - К чему вам этот чокнутый шерстяной мешок?
- Жираф перестал отвечать на наши призывы, - брюзгливо скривился Киттамба.
- И давно? - уточнила матрона.
- Еще во времена праотцев праотцев моих праотцев. Когда он только победил Брата и Сестру и стал верховным богом Узамбара, он щедро посылал машукани то, что они просили, и сколько просили.
- Извращенцы, - пробормотал Агафон, вспомнив болото и пиявок.
- Загадочная машуканьская душа, - политкорректно поправил его Анчар.
- Я и говорю - извращенцы, - согласился его премудрие.
- Думаете, нам было нужно это гнилое болото на наших охотничьих угодьях?! - ожег обоих воинственным взором Киттамба. - Но наши предки - мне отец рассказывал, а ему - дед, а деду - прадед, и так далее, жречество у нас в крови, видишь... хоть и не всегда Киттамбы были верховными... Ну да это оказалось легко поправимым, едва кто-то из предков догадался, что это надо поправить, - старикан скромно потупился, отхлебнул из кувшина козьего пива и продолжил: