Из меня же тот еще великий танцор. И даже немного набуханный я не готов удивлять народ своими выкрутасами. Хотя отлично понимаю – там, толпе внизу, вообще плевать. И это очень важное понимание, до которого я допер относительно недавно, но все еще продолжаю себе о нем напоминать. Мне не должно быть дела до других людей, до их мнения, до того, как они посмотрят на меня или как отнесутся к моим действиям. Если все в рамках закона - все идут лесом.
Очень хорошо помню, как бабушка, которую застал совсем немного, постоянно переживала о том, что скажут соседи.
«А вот как я не посажу картошку? А вот как я не подстригу траву? А вот как… как… как?»
Тысячи всяких «как», на которые она тратила все свои силы, а, главное, здоровье. Мы с родителями тогда уже жили в Москве и не могли приезжать и помогать часто. Лица бабушки уже не помню, затерлось годами с малолетнего возраста, но все же одна ее черта в памяти осталась: она постоянно сутулилась. И чем дальше, тем больше. Ее будто тянуло к земле. Кажется, в последний год и вовсе ходила в состоянии буквы «Г». И все только ради того, чтобы соседи не подумали и не сказали чего-то уничижительного.
А ведь они, в свою очередь, наверняка руководствовались теми же соображениями. И так по кругу, пока здоровье еще позволяло двигаться.
Нет, на всех не угодишь. А уж пытаться угодить незнакомым людям, с которыми больше никогда не увидишься, так и вовсе глупо.
Даша по-прежнему сидит боком ко мне и поигрывает в тонких пальцах пустым бокалом.
Поднимаюсь, беру со стола бутылку вина и подхожу к прозрачному бортику, отделяющему балкон от остального зала. Девчонка будто в задумчивости облокачивается об него.
— Не танцуешь?
Даша молчит и никак не дает понять, что вообще услышала меня. Впрочем, ее бокал перестает колыхаться из стороны в сторону – и я наполняю его вином.
Несколько секунд ничего не происходит, затем она подносит бокал к губам, делает небольшой глоток.
— Не сегодня. А ты?
— Из меня плохой танцор.
— Бубенчики мешают?
Какой знакомый вопрос.
— Почему же мешают? Помогают, когда надо.
Снова молчание.
Это очень странный разговор. Без эмоций, без ощущения, что человек тебя вообще замечает.
— Что за дичь ты рассказал про драку?
— Потому что там нечего рассказывать.
— Совсем? - она все же поднимает на меня взгляд.
Красивая, но какая-то подчеркнуто безучастная. Но смотрит все же внимательно, даже слишком. Будто пытается прочесть что-то там, глубже, за банальностью внешности.
— Абсолютно. Никакой драки не было.
— Геройские рассказы нравятся девочкам, - она ставит бокал с недопитым вином на стол. – Красивые, с хорошим концом. Такой шанс прошляпил.
— Геройские рассказы нравятся дурам. Извини, если грубо. Рассказать о чем-то действительно серьезном - никаких проблем. Почему нет? Но раскрашивать и превозносить ерунду - зачем?
— Чтобы понравиться другим, разве непонятно?
— Кому, например?
Губы Даши едва заметно растягиваются в улыбку.
— Например, Миле, бывшей-настоящей-будущей девчонке Кира. Она бы кипятком писала.
— Она и таким хлещет, только в сторону самого Кира. Зачем разрушать идиллию?
— Все равно через неделю снова разбегутся, – морщится Даша. - А кому помешает такой свободный и безотказный аэродром? Тем более, требующий понимания и успокоения, с табличкой «сделаю все назло бывшему».
Отрицательно мотаю головой.
— Я плохая жилетка. А еще ты мне больше нравишься.
Я знаю, что женский угодник из меня никакой. Я не умею красиво говорить, не умею предугадывать их желания, понятия не имею, как и с какой стороны правильно зайти, чтобы не получить виртуальный удар по тем самым бубенчикам. Поэтому просто говорю правду. Зачем? А почему нет? Максимум, чем рискую – Даша снова отвернется. А она мне и правда понравилась, хоть и странная. Но, возможно, именно это и подтолкнуло заговорить с ней первым, что для меня до сих пор является небольшой победой над внутренним неуверенным в себе жердяем.
Эдакая безумная атака с шашкой на бронированный танк. На дурака.
— Все боксеры такие наглые? – фыркает Даша.
— Встречу боксера, обязательно у него спрошу.
— Ага, значит скромняга. – Ухмыляется. – И драки не было, и на живых боксеров только по телевизору смотрел, - девчонка хмурится, и становится еще больше похожей на строгую учительницу. Или даже на следователя из бандитских сериалов. – Обычный и скучный, да?