Один из призраков уставился на канатоходца, поднял с земли призрачный камень и запустил в него. Камень пролетел сквозь тело циркача, словно он был бесплотен, но Жан вскрикнул, пошатнулся и сорвался вниз. В последний момент поймал канат и повис на руке.
Этьен поднял голову на крик, и капюшон сполз с его головы.
Призрак повернулся к нему и расхохотался.
— И ты здесь, эльф? Колдун пришел посмотреть на колдуна!
Словно услышав, несколько горожан тоже повернулось к Этьену.
— Смотрите-ка! Эльф!
— Хватайте колдуна! Это эльфы наслали чуму!
И толпа, вмиг перешедшая от веселья к ярости, двинулась к Этьену.
Он сбросил плащ, более не скрывавший тайны, отступил на шаг и вынул меч.
— Убери! — прозвучал рядом голос отца Дидье. — Не совершай греха.
Этьен не послушался, но отступил еще на шаг. Марин пряталась за его спиной. А священник вышел вперед и загородил их от толпы.
— Отойди, святой отец! — угрюмо приказал пожилой горожанин.
А рядом с ним вился призрак, запустивший камнем в канатоходца, и нашептывал ему слова, а призрака уже держал за руку бес.
— Отойди!
— Вы отойдите! Эти юноша и девушка ничего вам не сделали!
— Юноша и девушка? — рассмеялся горожанин, и отец Дидье увидел, что злобный призрак вошел в него и стал с ним одним. — Ваш юноша — эльфийский колдун двух веков от роду, а девушка давно мертва.
И толпа двинулась на священника. И призраки один за другим сливались с людьми, искажая яростью их лица. И хохот бесов, подобный грохоту обвала, но слышимый только эльфом и святым ревел над толпой.
Этьен бросился ему на помощь, но не успел. Священника сбили с ног. И он упал под ноги толпе.
Эльф нанизал на меч первого нападавшего. Обычно это сразу отрезвляет чернь. Но не на этот раз. Слившийся с ним призрак получил свободу и слился со следующим.
Этьен убивал. Толпа напирала и шла по трупам. Его неуклонно прижимали к стене. Места для маневра не осталось. Искаженные, нечеловеческие лица. Он попытался отступить еще и поскользнулся на крови.
Он сполз по стене, попытался вывернуться, но кто-то яростно ударил его в бок, и он выронил меч. Еще один удар. Теперь в живот. Он согнулся от боли и упал под ноги толпе. Чей-то сапог прошелся по его груди.
— Марин!
Девушки нигде не было.
Он уже терял сознание, как вдруг все кончилось. Рядом засиял костюм циркача, красные и оранжевые ромбы на белом фоне.
— Вы знаете, кто я, — звучал голос канатоходца. — Вы видели, как я вышел из огня. Так и вы выйдите из этих людей!
Прошло сорок дней. Этьен и Марин нашли приют в доме Жана-циркача. Точнее на его чердаке. Но привередничать не приходилось. Эльфа разыскивали как убийцу.
Поминали отца Дидье. Он погиб под ногами толпы и был похоронен канатоходцем. От Этьена было мало толка. Циркач почти две недели выхаживал его на своем чердаке. И только Марин осталась невредима, словно происшедшее не касалось ее вовсе. Толпа отхлынула, и она возникла рядом с раненым возлюбленным. Как призрак. Да она и была в сущности призраком.
— А, что ты говорил об огне? — полюбопытствовал эльф, когда пришел в себя и исчерпал слова благодарности.
Канатоходец улыбнулся.
— Меня пытались сжечь во время чумы. За колдовство. Но, когда запалили костер, я подумал, что это костер моей любви к Господу, который горит внутри меня. Теперь его разложили вокруг. Ну и что? И огонь не тронул меня, только пережег веревки. А дым не причинил вреда. Господь явился мне, взял меня за руку, свел с костра и провел через толпу. Никто не посмел меня тронуть. И мне была дарована власть изгонять бесов. В городе говорили, что я избежал смерти при помощи дьявола, но ничего не предпринимали. Ведь один человек мечтает сжечь другого толь-
ко, если бес стоит за его плечом и нашептывает ему эти мысли прямо в ухо. А я изгонял бесов.
Допивали бутылку вина в память отца Дидье. Довольно приличного бордо (иногда циркачам неплохо подают).
— Пойдемте, здесь неподалеку есть неплохой кабак, — предложил Жан. — Это безопасно.
Они пересекли Сену и оказались в Латинском квартале, во владениях Парижского Университета, неподвластных ни королю, ни епископу.
Кабак назывался «Кошачий хвост». Вотчина студентов и поэтов.
Они сели за видавший виды дубовый стол под чадящим факелом и заказали еще одно бордо и курицу.
Вскоре к ним подсел человек. Монах в белой рясе с глубоко надвинутым капюшоном. Они не посмели возразить. Только Марин крепче прижалась к эльфу.
— Да, я за тобой, девочка.
И он откинул капюшон. Отец Дидье, только моложе. И внутренний свет в глазах, не менее ярких, чем глаза эльфа.