Теперь, спустя несколько часов после бегства от Стены, когда солнце стояло высоко в небе, Баллард все больше и больше отставал. Закатив глаза и тяжело дыша, он навалился на лошадь, как человек, у который уже несколько дней не ел, его тело, похожее на мешок с костями, скользило в седле, как будто ему постоянно угрожала опасность быть сбитым с ног.
Они поднимались по склону каньона в Раскрашенных горах, Пьеро вел лошадь, нагруженную седельными сумками. Идти было трудно, в этом не было никаких сомнений. Лошади тяжело дышали, их тела были покрыты пенистым потом, а у самого Пьеро болели плечи и покалывало в спине.
Но боль была реальной, и ее нужно было терпеть. И поэтому нельзя было расслабляться, особенно здесь. В такой враждебной среде было необходимо оставаться бдительным и контролировать ситуацию. Это была страна кочевых разбойников, к тому же они были еще недостаточно далеко от Стены, чтобы Пьеро мог чувствовать себя в безопасности. При нормальных обстоятельствах он проехал бы еще как минимум часа три-четыре , но надо было остановиться на отдых и сделать хотя бы глоток воды. Нужно было сделать привал! Однако Баллард был просто не в состоянии справиться с этой задачей. Его лошадь уже начала клониться в сторону.
- Vámonos! (Шевелись) - сердито крикнул Пьеро.
Баллард поднял голову, скуля что-то о своей больной заднице.
- Если мы не двинемся с места, болеть будет не только твоя задница, - ответил Пьеро, жалея, что с ним нет Уильяма; жалея, что они вдвоем не едут через пустыню с черным порошком, подбадривая друг друга и смеясь на ходу.
Он чувствовал себя виноватым перед Уильямом. Он не был уверен, что бы он сделал, если бы не смог убедить своего друга присоединиться к ним, но даже так он чувствовал себя неважно, оставив его раненым и без сознания, чтобы принять на себя вину о последствиях его с Баллардом действий. Он надеялся, что Безымянный Орден будет снисходителен к его другу, но было странно думать, что он никогда не узнает, никогда не увидит и не услышит Уильяма снова. Ведь они через многое прошли вместе, не раз спасали друг другу жизнь.
Он снова оглянулся на Балларда, и настроение его омрачилось. Он не мог себе представить, чтобы Баллард когда-нибудь спас ему жизнь. По его мнению, чем скорее они разойдутся, тем лучше.
Потребовалось еще несколько отборных оскорблений от Пьеро, прежде чем Баллард был пристыжен, чтобы сесть прямее в седле и заставить свою лошадь, по крайней мере, рысью двинуться в нужном направлении. Пьеро нетерпеливо ждал, пока тот догонит его, и они ехали дальше, бок о бок, в напряженном молчании.
Однако через десять минут Баллард снова начал отставать. Если бы Пьеро не был уверен, что европеец знает самый быстрый и безопасный путь через Раскрашенные горы, он мог бы просто уйти и оставить его в покое. Дойдя до развилки тропы перед каньонами, он повернул назад.
- Куда? - крикнул он.
Баллард подошел к нему, прищурившись и пытаясь сосредоточиться. Дрожащими руками он полез в седельную сумку за флягой.
Пьеро ткнул пальцем в на развилку впереди. - Налево или направо?
Баллард нащупал крышку фляги и сделал большой, отчаянный глоток воды. По тому, как она хлюпала, когда он вынимал ее изо рта, Пьеро мог сказать, что осталось не так уж много, что он выпил гораздо больше, чем следовало бы на этом этапе их путешествия.
- В какую сторону? - снова спросил Пьеро.
Баллард пристально посмотрел на него, словно не понимая вопроса, затем пробормотал: - Не знаю… Я хочу пить …
Пьеро закатил глаза и с отвращением сплюнул на землю. - Я думал, что ты должен экономить свою воду. - Внезапно, потеряв терпение, он крикнул: - Искьерда! - и сильно хлопнул лошадь Балларда по крупу.
С ржанием боли и удивления она прыгнула вперед, чуть не сбив своего седока, и пустилась галопом вверх по левой тропе. Пьеро посмотрел ему вслед и удовлетворенно кивнул.
- Значит, налево, - пробормотал он.
19
Это была масштабная операция и невероятно рискованная. На пяти плацдармах вдоль Стены отчаянный план советника Вана близился к осуществлению.
Лин Мэй стояла с Ваном на главной плацдарме, наблюдая, как жаровня была установлена над металлическим ящиком с поршнем сбоку. Когда зажгли жаровню, поршень медленно вытягивался, в результате чего определенное количество черного порошка втягивалось в жаровню. Это, в свою очередь, вызывало всплеск пламени в жаровне, генерируя большое количество мерцающего горячего воздуха.
Стараясь не обжечься, несколько солдат Корпуса Тигра, общаясь резкими, отрывистыми фразами, манипулировали огромным мешком сшитого из шелка, холста и овечьей кожи. Лин Мэй знала, что если бы у них было больше времени и больше материалов, сумки были бы более тщательно изготовлены, материалы были бы более тщательно отобраны, и испытания были бы проведены в соответствии с конструкциями. Но времени почти не оставалось, и поэтому им пришлось использовать все знания и материалы, которые оказались под рукой. Она надеялась только на то, что используемые материалы окажутся достаточно прочными, чтобы выполнить ожидаемые от них требования, и что теории Вана воплотятся на практике.
По мере того как огромный мешок начал наполняться горячим воздухом, он начал выпячиваться и подниматься, а также дергать за канаты, соединяющие его с плетеной корзиной гондолы внизу. Гондола вмещала четырех солдат и была оснащена оружием из арсенала черного пороха, которые были привязано к бортам.
Когда мешок стал достаточно надутым и круглым от горячего воздуха, он оттолкнулся от Стены и поднялся в воздух, потянув за собой гондолу с человеческим грузом. Как только гондола начала подниматься с земли, еще больше солдат Корпуса Тигра бросились вперед, прикрепляя сети с еще большим количеством оружия к основанию поднимающейся корзины. Гондола, как объяснил Ван Лин Мэ, была оснащена простым устройством, который действовал как грубый румпель. Это, по его словам, позволит пассажирам корабля направить его в нужном направлении.
Лин Мэй наблюдала, как первый из воздушных шаров Вана степенно поднялся в небо, а затем посмотрела вверх и вниз по линии, где все больше и больше воздушных шаров надувались и поднимались в воздух. Подгоняемая огнем, черным порохом и ветром, ее армия плыла вперед. Они были похожи на бумажные фонариками, которые были запущены в память о жизни Генерала Шао.
Она только надеялась, что воздушные шары, как и фонарики, не сгорят и не упадут, прежде чем достигнут места назначения.
* * *
В конце концов, ставка на левую развилку, возможно, не было правильным решением. Пьеро и Баллард некоторое время ехали по дороге, но она, казалось, не вела никуда конкретно, кроме как вглубь гор.
Теперь солнце садилось, и воздух становился прохладнее, и им нужно было где-то разбить лагерь на ночь. Поскольку Баллард почти заснул на лошади, Пьеро неохотно прервал их дневное продвижение и сказал Балларду, что если он останется внизу и присмотрит за лошадьми, то он слазает вверх по крутому гребню справа от них и попытается выяснить, где они находятся. Баллард согласился, устало махнув рукой, и Пьеро отправился в путь. Теперь он приближался к гребню хребта, и его бедра болели от напряжения. У вершины он остановился и оглянулся.
Баллард и лошади виднелись всего лишь группой темных пятен далеко внизу. Отсюда Разноцветные горы выглядели впечатляюще, чередующими полосками в ярких цветах. Пьеро сделал глоток из фляги и увидел похожую на палку фигуру Балларда, делающую то же самое у подножия долины. Он почувствовал вспышку раздражения. Зачем этому идиоту понадобилось столько воды, когда он просто сидел там, ничего не делая? Он пожалеет об этом завтра, когда его фляга иссякнет, а воды больше не будет. Убрав свою флягу, Пьеро поднялся на последний крутой склон. Добравшись до вершины, он вздохнул.