Когда третий разбойник с отвращением отшвырнул первую седельную сумку и открыл вторую, Баллард но настоящему вспотел. Он видел, как человек копался и рылся внутри сумки. Затем он увидел, как появилась его рука, сжимающая один из черных пороховых сосудов Вана.
Во многих отношениях Баллард знал, что худшее, что он может сделать, - это отреагировать, но ничего не мог с собой поделать. Ему удалось промолчать, пока Третий разбойник озадаченно рассматривал сосуд, но когда он небрежно бросил его Второму Разбойнику, а тот не поймал его, заставив упасть на песок рядом с огнем, Баллард закричал. Или, по крайней мере, он издал пронзительный, панический звук за кляпом, который привлек внимание его похитителей. Они посмотрели на него сначала с любопытством, а затем с удивлением, когда он попытался отодвинуться от огня, выпучив глаза. Они что-то сказали друг другу и разразились громким смехом. Даже когда Баллард отчаянно замотал головой из стороны в сторону, пытаясь донести до них страшную опасность, они только смеялись и насмехались над ним.
Второй Разбойник поднял сосуд, посмотрел на него, затем передал его Первому Разбойнику, который схватился за него жирными пальцами. Первый Разбойник понюхал сосуд, словно надеясь, что это что-то съестное, а затем со стоном наклонился вперед, держа его поближе к огню, чтобы лучше рассмотреть.
Мысленно, отчаянно извиваясь назад, пока не был прижат к защищающему выступу скалы и не мог больше извиваться, Баллард кричал на них. По правде говоря, он мог издавать только пронзительные и приглушенные звуки под своим кляпом, звуки, которые они либо игнорировали, либо над ними смеялись.
Когда Третий Разбойник вытащил из седельной сумки один из маленьких кожаных мешочков с черным порошком, открыл его и высыпал немного порошка в ладонь, Баллард почувствовал, что паника, запертая внутри него, заставляет его сердце взорваться. Затем Первый Разбойник рявкнул что-то на Третьего Разбойника, заставив того развернуться так быстро, что часть черного пороха вылетела из его руки и полетела к огню.
В следующее мгновение раздался звук, словно мир раскололся на части, и вспышка яркого и ослепительного света. Баллард испытал короткий, мучительный взрыв боли и жара, а затем он больше ничего не чувствовал.
Пьеро шел в лунном свете, следуя в направлении, выбранном Баллардом. С хмурый и омертвевшим взгляд на своем лице, он шел так уже в течение последних восьми часов. Он шел уверенно и с большой решимостью, движимый непреодолимым инстинктом выживания и кипящей жаждой мести. С лошадьми или без лошадей, он выследит Балларда. И когда он это сделает, он заберет у него черный порошок, но не раньше, чем голыми руками оторвет ему голову.
Если не считать мягкого щебетания пустынных насекомых и случайного отдаленного воя волка, ночь была тихой. Внезапно тишина была нарушена приглушенным взрывом, который эхом отразился от гор и, казалось, вызвал рябь в самом воздухе.
Его губы изогнулись в ятаганной усмешке. И тогда, чувствуя себя волком пустыни - с запахом крови своей жертвы в ноздрях - он перешел на плавный и неутомимый бег.
* * *
Уильям и Ван стояли бок-о-бок, наблюдая, как надувается последний воздушный шар. Через несколько мгновений придет время подняться на борт, и тогда пути назад не будет.
Уильям знал, конечно, что это также означало, что через несколько минут он может умереть, а его горящее тело полетит к земле. Он старался не смотреть на обугленные трупы и все еще тлеющие обломки, усеивающие вершину Стены и пустынную равнину за ней, старался изгнать из памяти воспоминания о взрывах и криках, которые он слышал из своей камеры, о вспышках света, которые шипели, как огненные стержни, проникая сквозь щель его окна.
По крайней мере, если бы он умер, то сделал бы это, преследуя благородное дело. Что было бесконечно лучше, чем бессмысленная смерть за преступление, которого он не совершал. Интересно, где сейчас Лин Мэй? Была ли она где-то там, быстро дрейфуя по воздуху к Бяньляну? Интересно, где Пьеро и какими они с Баллардом стали партнерами? Он задавался вопросом, кто из них убьет другого первым, и получит ли кто-нибудь из них выгоду от своих проступков.
Когда-то такие вопросы придали бы ему сил. Теперь такая жизнь казалась ему бессмысленной, лишенной чести и ценности.
Позади него кто-то произнес его имя или что-то в этом роде. Он повернулся, как и Ван, и увидел стоящего там командира Ву, великолепного в своих мерцающих желтых доспехах и развевающемся плаще. В руках он нес полный комплект доспехов Корпуса красного Орла, а в правой руке сжимал связку стрел с красными перьями в колчане Корпуса Орла. Почти застенчиво он предложил их Уильяму.
Уильям был ошеломлен:– Это мне?
Позади него в жаровне закачивался процесс с черным порошком, пламя ревело, когда горячий воздух, поднимавшийся от них, наполнял шар. Ву решительно кивнул, и Ван повторил его движение. Уильям сделал шаг вперед и взял у Ву доспехи. Ву сложил руки в традиционном жесте товарищества и уважения.
- Се, се, - сказал Уильям, стараясь правильно произнести слова по китайски.
Ву улыбнулся и кивнул, а затем, услышав громкие голоса, все трое повернулись к Северной башне. Сквозь пелену дыма они увидели двух мужчин, стоявших там, очевидно, занятых спором. Оба были одеты в черные доспехи солдат корпуса Медведей. В младшем из них Уильям узнал кухонного работника, который, заговорив, очевидно, спас ему жизнь. У маленького человечка в руке было что-то, что воин Корпуса Медведя пытался отобрать у него. Сначала Уильям не мог разглядеть, что это такое, но потом дым немного рассеялся, и он вдруг узнал его.
Это был его лук.
- Как зовут этого человека? - Уильям указал на кухонного работника.
Ван закатил глаза: - Это Пэн Юн.
- У него мой лук, - сказал Уильям. - Что происходит?
Словно услышав это, Пэн Юн что-то крикнул троим мужчинам.
- Он говорит, что если ты хочешь поблагодарить его, то должен сказать нам, чтобы мы позволили ему присоединиться к тебе. - Пэн Юн все еще кричал. Ван поморщился, но добавил: - Он говорит, что ты обязан ему этой честью.
Уильям посмотрел на Пэн Юна, который все еще яростно спорил с воином Медвежьего корпуса. Он почувствовал внезапную волну почти братской привязанности к нему. Пожав плечами, он сказал: - … почему бы и нет?
- Посмотри на него, - ответил Ван, как будто это все объясняло.
- Тем меньше веса нужно будет нести, - убежденно сказал Уильям.
Ван почти улыбнулся.
* * *
Хотя рядом с жаровней было тепло, вскоре становилось холодно, когда в отходишь от нее. Они плыли по воздуху уже несколько часов, и пока все шло хорошо. Они вошли в ритм, Лин Мэй и Сяо Юй по очереди манипулировали веревками и держали их на курсе, Ли Цин работала с жаровней. Хотя ближе всех к источнику тепла стояла Ли Цин, по иронии судьбы именно она сидела, накинув на плечи одеяло. Это было потому, что ее роль была в основном сидячей, тогда как работа с веревками требовала усилий. Только что закончив свою последнюю работу, Лин Мэй решила передохнуть и надеялась, что боли в руках и спине уменьшатся к тому времени, когда придет ее очередь.
Она стояла на носу гондолы, глядя на небо. В темноте она сделала все возможное, чтобы сосчитать воздушные шары, разбросанные вокруг них, и поэтому знала, что семьдесят пять (или около того) шаров ее флотилий все еще находились в воздухе. Самые дальние шары были видны только по постоянному свечению и случайным вспышкам их жаровен. Действительно, редкий приглушенный рев жаровен был всем, что она могла слышать находясь так высоко над землей.