Если бы путешествие не было таким рискованным и если бы не было такой спешки добраться до Бяньляна до того, как Тао Тэй опустошит город, путешествие было бы почти приятным. Конечно, мимолетный вид вызывал чувство безмятежности, несмотря на то, что воздушные шары летели обманчиво быстро - быстрее, чем лошадь могла скакать галопом, например, или, что самое главное - Таоте мог бы бежать.
Внезапно вспышка света позади них озарила небо, за которой через долю секунды последовал отдаленный грохот. Лин Мэй обернулась, чтобы увидеть, как еще один воздушный шар превратился в падающий огненный шар позади себя , и почувствовала еще один спазм в животе от осознания того, что в этот момент погибли еще люди, что это возможно ее друзья и коллеги, люди, которых она знала всю свою жизнь, в ужасе и боли несутся сейчас к земле.
Затем она почувствовала дополнительный толчок энергии, вспомнив, что Ван планировал наблюдать за всеми запусками, прежде чем сесть на самый последний воздушный шар, который поднимется со Стены. Был ли это последний воздушный шар, который она только что видела в огненной смерти? Она оглядела горизонт позади себя. Если это был не самый последняя, то определенно один из них.
* * *
Воздушный шар, который упал, находился достаточно близко к тому, на котором находились Уильям, Ван и Пэн Юн, чтобы горячий, порывистый ветер взрыва раскачал их гондолу. С Уильямом, работающим с жаровней (по указанию Вана), и самим Ваном у канатов, им удалось удержать судно в ровном положении. Уильям и Пэн Юн, молча, наблюдали, как охваченный пламенем воздушный шар летел к земле. Было слишком темно, чтобы увидеть, что стало с командой, но Уильям знал, что они не могли выжить.
Взглянув на Пэн Юна, он увидел, что мальчик был бледен и очень напуган. Уильям потянулся и ободряюще похлопал его по плечу. На мгновение Пэн Юн вздрогнул. Затем он улыбнулся.
* * *
Потолок Главного зала в Императорском дворце состоял из панелей редкого стекла, что делало его идеальной лабораторией. В центре роскошно обставленной комнаты возвышалась огромная железная клетка, в которой содержался плененный Таоте. Несмотря на присутствие десятков писцов и помощников, делалющих заметки, имперских советников, придворных и других зевак, все они окружили клетку широким кругом, болтая или просто тараща глаза, Таоте сидел спокойно, опустив голову, его глаза остекленели, его огромные когтистые лапы лежали между коленями.
Существо оставалось неподвижным, когда Шен подошел к клетке, держа в руках лакированный шест с крюком на конце. Он явно нервничал, но пытался бороться с этим. В конце концов, это был его момент. Его момент, чтобы доказать свою ценность, чтобы произвести впечатление на императорский двор, а затем быть возведенным в должное положение влияния и важности.
Когда, подойдя к клетке, он понял, что Таоте по-прежнему не обращает на него - или на что-то еще - ни малейшего внимания, его уверенность немного возросла. Он выпрямился и расправил плечи. Медленно протянув шест сквозь прутья клетки, он, стараясь держать руки ровно, зацепил петлю на шее существа, к которой был прикреплен магнит, и начал медленно и осторожно поднимать ее над головой существа. Он резко втянул воздух, когда болтающийся черный камень ударился о морду Таоте, но тот не отреагировал.
Отступив назад и отодвинув магнит от Таоте, он оглядел аудиторию и указал на белые, тщательно выверенные линии под ногами.
- Отметины на полу, - важно сказал он, - будут измерять расстояние от зверя, на котором он начинает реагировать ...
Он все еще смотрел на свою аудиторию, когда глаза Таоте вспыхнули, его голова поднялась, и он с ревом бросился на Шена. Она врезалась в прутья клетки с такой силой, что вся конструкция опрокинулась. Шен в ужасе обернулся и испустил пронзительный крик - и тут тяжелая клетка обрушилась на него сверху! Шест с прикрепленным к нему магнитом вылетел из его руки и скользнул по полированному полу, улетев вне досягаемости.
Хотя Таоте не вырвался из клетки, люди начали кричать, в панике, разбегаться во все стороны. Внутри клетки Таоте открыл свою огромную пасть и издавал ревущий вопль за воплем. Шен, лежа на спине с раздавленной нижней половиной тела, обнаружил, что смотрит в стеклянный потолок. Но он уже настолько обезумел от боли, что, когда потолок начал раскалываться, когда стекло посыпалось сверкающими осколками, он задался вопросом, а не снится ли это ему.
* * *
Через долины и пустынные равнины, вверх и вниз по вершинам и впадинам горных хребтов шла орда Таоте. Их были тысячи, они двигались как один поток. Они образовали бурлящий зеленый океан зубов и когтей, который тек вперед с невероятной скоростью, затапливая землю, не останавливаясь ни перед чем. Все, что попадалось на их пути - любое животное, любые бродячие племена, любые банды разбойников или группы торговцев - было мгновенно сокрушено и сожрано. От них не оставалось и следов.
В центре бушующего моря, этой кишащей толпы солдат Таоте шла Королева, окруженная и защищенная своими телохранителями. Ее кожа покрылась рябью от тысяч яиц, которые она несла на себе. Но они не замедлили ее бег. Во всяком случае, они сделали ее еще более безумной, чтобы кормиться, размножаться, наводнять мир большим количеством ей подобных.
Внезапно она остановилась. И как только она сделала это, словно по невидимому приказу, то же самое сделала и зеленая волна существ. Она подняла свою огромную голову, широко открыла рот, и из него вытянулся удивительно хрупкий и гибкий рецептор. Она что-то услышала, что-то ощутила на вкус. Это была ее собственная сущность. И она звала ее. Информируя ее об обнаруженной кормовой базе, приглашая на пир. Она почувствовала, как волнение переполняет ее, как ее слюнки текут в предвкушении. Из нее вырвался крик, пронзительный, завывающий, заставляя толстые вены пульсировать и выпирать по всему ее раздутому телу.
Затем наступило мгновение тишины, когда орда восприняла новую информацию.
Они повернулись, и все как один, потекли в новом направлении.
В сторону Бяньляна. Навстречу кровавой пирушке.
21
Дождь из стекла прекратился. Часть стекол упала на Шена, осколок рассек ему щеку, но он едва заметил это. Он почти не замечал кричащую, бегущую толпу, давку людей у дверей Главного зала, пытающихся выбраться наружу. Все, что он действительно осознавал, это непреодолимую агонию, волнами пробегавшую по его телу, и Таоте над ним, в своей опрокинутой клетке, все еще кричащего и снова и снова бросающегося на прутья.
Прутья прогибались, гнулись. Скоро существо окажется на свободе. Скоро дикий зверь, которого он по глупости привел сюда, вырвется наружу и будет бесноваться в Императорском дворце, а затем и в городе, разрывая людей на части своими крючковатыми черными когтями, хрустя ими в своих огромных челюстях. Он может даже убить и съесть императора. Шен мог стать известным не как человек, укротивший Таоте, а как тот, кто принес в Королевство бич смерти и разрушения. Он будет обесчещен, оскорблен. Прежде чем он умрет, а что он умрет, он знал это, и очень скоро, он должен сделать все, что мог, чтобы искупить свою вину.
Игнорируя черные когти твари, которые тянулись сквозь прутья клетки, в нескольких дюймах над его телом, пытаясь разорвать его в клочья, он вытянул шею, пытаясь оглянуться вокруг и над ним. Это движение послало неровные разряды новой агонии через его раздробленные ноги, но он проигнорировал их, моргая, чтобы избавиться от состояния беспамятства, которое угрожало сокрушить его.