Там, на полу, прямо над его правым плечом, он увидел основание лакированного шеста. Он протянул к нему руку, крича от боли, которую она причинила ему в животе и тазу - такой сильной боли, что на секунду ему показалось, что черные когти Таоте добрались до него и разорвали на части. Он продолжал кричать, когда его быстро онемевшие пальцы схватились за основание шеста и начали тащить его, дюйм за дюймом, подтягивая его к себе.
Смутно он услышал мучительный звук, а затем тяжелый металлический лязг. Он инстинктивно понял, что это было: один из прутьев клетки поддался - Таоте вырвался на свободу! Но он ничего не мог сделать, кроме как продолжать то, что делал. Его пальцы продолжали карабкаться по шесту, постепенно увлекая его вниз. Боль пронизывала его насквозь, а пальцы медленно двигались, как ноги умирающего паука, и задача казалась невыполнимой, непреодолимой. Он чувствовал, как тьма надвигается на него, просачиваясь со всех сторон. Но он продолжал. Дюйм за дюймом. Шаг за шагом.
И наконец, невероятно, его пальцы схватились за верхушку шеста, нащупывая крючок, нить петли, к которой был прикреплен магнит. А вот и магнит! Он чувствовал ее холодную, твердую поверхность, хотя ощущение исходило от его рук. Он схватил ее и потащил вниз, к клетке… И Таоте замолчал. Его глаза остекленели, он перестал метаться по искореженной клетке, он обмяк, как будто его одурманили, прислонившись к прутьям. Он снова стал совершенно послушным.
И Шен, чувствуя себя оправданным, улыбнулся.
Он закрыл глаза и позволил черноте затопить и поглотить его.
* * *
Теперь во флотилии оставалось, наверное, всего пятьдесят воздушных шаров. Но оставшиеся в целыми, разбросанные на несколько миль, продолжали лететь, сильный ветер быстро гнал их на юг.
Час назад, когда на горизонте забрезжил бледно-розовый рассвет, было большое волнение, когда вдали показалась зеленая волна Таоте, несущаяся к Бяньляну. С тех пор флотилия медленно, но верно настигала существ и теперь находилась почти прямо над ними.
Однако еще более тревожным был тот факт, что по мере того, как восходящее солнце пробуждало землю, оно также начинало сверкать на сверкающих шпилях Бяньляна. Теперь казалось, что это была гонка, чтобы увидеть, кто сможет добраться до города первым - Безымянный Орден или Таоте. При попутном ветре флотилия Безымянного Ордена - или, во всяком случае, те, что от нее осталось, - могла бы это сделать. Но это будет не скоро.
С другой стороны, до этого могло и не дойти, потому что одна вещь, которая воодушевила Вана, и на которую он указал Уильяму и Пэн Юну, заключалась в том, что Таоте, казалось, слегка отклонились от курса. Если они не изменят свой курс, есть шанс, что они вообще обойдут город. Если это произойдет, и существа окажутся на открытых равнинах, то представится случай бомбардировать их с воздуха черными пороховыми зарядами. Безымянный Орден потерял так много воздушных шаров и мог потерять еще больше, что Ван не знал, хватит ли у них огневой мощи, чтобы полностью уничтожить Таоте. В крайнем случае, они могут сильно ослабить их. И если бы они могли нанести прямой удар по королеве…
Его размышления прервал Пэн Юн, работавший с веревками. - Они сворачивают! Смотрите!
Ван, который в это время отдыхал, вскочил на ноги. Он посмотрел за борт гондолы и увидел, что то, что сказал Пэн Юн, оказалось правдой. Таоте действительно повернули, и теперь направлялись прямо к Бяньляну. Возможно, было напрасно надеяться, что они полностью пропустят город, но в данный момент он не мог избавиться от чувства разочарования.
* * *
Приемный зал Императорского дворца всегда был местом красоты и безмятежности. Это было огромное пустое пространство, закрытое ставнями и безмолвное, окутанное мирными бледно-серыми тенями.
Богато украшенные двойные двери в дальнем конце комнаты были крепкими, запертыми изнутри. Любой, кто находился в Приемной в этот момент, мог бы подняв глаза, услышать приближающийся грохот откуда-то из-за этих дверей; и возможно, подумал бы, не назревает ли буря с далекого горизонта.
Но приближающийся грохот не был бурей. И по мере приближения к дверям он начал распадаться на отдельные звуки: крики, мольбы о помощи и пощаде, панические бегущие шаги.
Затем раздался грохот, который быстро превратился в крики и стук кулаков, когда что-то огромное и увесистое ударило в двойные двери с другой стороны. Сначала двери держались, но затем, когда давление и паника на другой стороне усилились, они начали дрожать и прогибаться внутрь, разрыв между ними расширялся. Под огромным напряжением болты, скреплявшие их вместе, сначала начали гнуться, а затем оторвались от дерева. И вдруг они слетели и со звоном покатились по полированному полу.
Двери рухнули внутрь, одна из них с такой силой, что чуть не сорвалась с петель. И поток людей хлынул через нее, как единое текучее существо, состоящее из многих частей. Люди кричали, бежали, падали, а потом снова поднимались на ноги, их лица были поражены, глаза широко раскрыты. Они мчались через Приемный зал, как будто за ними гнались монстры.
Что, во всех смыслах и и было на самом деле.
* * *
Лин Мэй едва могла в это поверить. Таоте выиграл гонку!
Теперь они были в городе, распространяя хаос, в то время как она и то, что осталось от ее воинов, все еще летели над ним. Что было самым разочарующим, так это то, что, помимо многочисленных жертв, понесенных Безымянным Орденом в пути, им некоторое время казалось, что ветер вот-вот повернется в их сторону и поможет им. Флотилия тогда не только догнала бы волну Таоте, но и могла бы остановить их, достигнув города первыми. Если бы они это сделали, то смогли бы организовать оборону Бяньляна, задраить люки настолько, насколько это было возможно, и ударить по Таоте из-за городских стен всей силой своего черного порохового оружия. Этого могло быть недостаточно, чтобы остановить волну чудовищ, но, по крайней мере, у них был бы шанс.
Императорская гвардия, хотя… им никогда не приходилось сталкиваться с угрозой такого масштаба, и поэтому они были плохо оснащены, плохо подготовлены и впоследствии подавлены. Теперь все, что мог сделать Безымянный Орден, это выследить мародеров Таоте в городе и попытаться минимизировать ущерб, который они причинили. Но им придется сделать это с сильно истощенными силами. Насколько могла судить Лин Мэй, из всей флотилии осталось только двадцать пять воздушных шаров. Это означало, что у них было меньше сотни солдат, чтобы сражаться с тысячами Таоте.
Это была безнадежная задача, но она не собиралась сдаваться; она решала ее до конца. Она старалась не зацикливаться на многочисленных проблемах, которые преследовали их на заключительном этапе их путешествия, но было трудно не чувствовать, что боги были против них.
Во-первых, ветер стих, из-за чего многие воздушные шары бесцельно дрейфовали, а некоторые сбились с курса. Из тех, кто был в состоянии сохранить свой курс, у большого числа затем начало заканчиваться топливо, и они один за другим стали падать на землю. Теперь те, что остались, дрейфовали над городом, но быстро теряли высоту, среди них и гондола с Лин Мэй. Сяо Юй у канатов, а Лин Мэй и Ли Цин вели ее как могли, в данный момент они оба выслеживали Таоте и искали место для посадки.
Прямо перед ними был великолепный Императорский дворцовый комплекс, его глазурованная черепица, сверкающая на солнце, простиралась почти на милю вдаль. Несколько кораблей флотилии дрейфовали над этим местом, и мысли их экипажей, несомненно, повторяли ее собственные: можем ли мы приземлиться здесь? Осмелимся ли мы?