- Ты тише будь,- ткнул брата в бок локтем Ваня. - Это же традиция…и не «старичьё» а пожилые люди.
- Хрен редьки не слаще,- Саня отвернулся.
Тётя Надя вышла из дому. Она бала одела в красивое сиреневое платье поверх которого надела желтый жилет с национальными узорами. Голову она покрыла бежевым платком, окантованным золотыми кистями. В руках Надия-тате несла керамическую глубокую миску, больше похожую на салатник.
Ребята увидели, как Канат-ата двинулся навстречу тёте Наде. Они вместе вошли в Амбар, а следом и все гости.
- Чего это они? - шепотом спросил Амир у близнецов.
-Первое доение,- ответили те хором, но только с разными интонациями: Саня-пренебрежительно, а Ваня с ноткой некоей торжественности.
В амбаре было не протолкнуться, и Ваня поманил рукой Амира на сеновал, с которого можно было увидеть, что происходит в амбаре. Саня так и остался сидеть на лавке, ковыряя носком сандалии песок.
Пацаны улеглись животами на терпко пахнущем сене и стали глядеть на происходящее внутри амбара через битые стёкла окошка под самым потолком.
Дедушка читал молитву, сложив перед собой чашей ладони, все присутствующие последовав его примеру сложили ладони и внимательно слушали. Бурая одногорбая верблюдица с любопытством глядела на собравшихся, оттесняя к стене маленького белого верблюжонка. Малыш был размером с телёнка, нетвёрдо стоял на тоненьких ногах и удивлённо выглядывал из-под материнского живота. Помолившись, дедушка принял у тёти Нади эмалированный желтый ковш с вишенками на бортах и зажёг внутри него неприятно пахнущую траву. Из посуды густо задымило. Дедушка поднёс ковшик к лицу, что-то пробормотал в жирный жёлто-зелёный, как от махорки дым и стал окуривать помещение. Тётя Надя поднесла детский пластиково-железный стульчик с оторванной спинкой к верблюдице, поставила на него голубое пятилитровое ведро, затем подтолкнула ведро со стулом под вымя верблюдице и запустила руки животному в область паха.
Все замерли. Надия-тате орудовала сосками верблюдицы несколько минут и с каждой секундой становилась всё мрачнее. Она уступила место у вымени Канат-ата, тот отставив ковш в сторону тоже запустил руки под живот верблюдице, от чего та грозно заурчала и набрала полный рот слюны.
- Молока нет,- испуганно шепнул Ваня.
- Это как? Малыш выпил?
- Нет, Бабнадя говорила, что позовёт твоего деда потому, что верблюжонок не может рассосать вымя.
- А Канат-ата ветеринар что ли? – удивлённо прошептал Амир.
- Чего? – повысил голос Ваня и выпучил глаза.
Он хотел сказать ещё что-то, но Надия-тате увидела смотрящих в окошко пацанов и тут же согнала их с сеновала.
*
Амир и близнецы наблюдали за тем, как уходят со двора тёти Нади задумчивые гости. Застолья не было. Приглашенные взяли угощение с собой в газетках, полиэтиленовых пакетиках и молча разошлись по домам. Надия-тате принесла из дому соску для телят, наполнила её коровьим молоком и теперь поила верблюжонка расстроенная и мрачная.
Дедушка ушел первым. Он пронёсся мимо Амира с перекошенным злобой лицом и хлопнул калиткой.
- Заночует видимо у нас сегодня, - кивнул на Канат-ата Ваня.
- Мда –уж,- протянул Саня. – Опять всю ночь слушать как он завывает… Помнишь, как тогда, когда овцы стали дохлых ягнят рожать?
Он посмотрел на брата, но наткнулся на взгляд Амира.
- Чего? - буркнул Саня.
- Я чего-то не понимаю,- Амир смотрел то на одного близнеца, то на другого. – Мой дедушка… он кто?
Сегодня было жарче, чем вчера. Пацаны сидели под кустом у котловины и млели от жары. От домов слышался жалобный рык мамочки-верблюдицы и кукареканье Султана.
- Так вы расскажете? – Амир маялся от неизвестности.
- Ну чего ты пристал, - вяло ответил лежащий на циновке Саня.
Он обмахивался наподобие веера увядающим листом, сорванным с кабачковой грядки в огороде Бабнади, ловил каждое дуновение, прикрыв глаза.