В общем, проснулся я на утро, покачиваясь на лошади, будучи переброшенным через седло.
Глава 9
Глава 9. Затишье перед бурей
Дикая усталость и вылитый на нее алкоголь заключили союз против тандема моих сознания и подсознания, вырубив их надежно и надолго.
— А зачем меня связали? — спрашиваю я у насекомых на листьях травы, что проплывает перед глазами, так как больше особо ничего не видно; не с лошадиными же копытами разговаривать…
— Так ведь дрался, — отвечает мне такой знакомый и родной голос Хрюна.
— А ты тоже связан? — уточняю я, поскольку еще не понятно, что все-таки случилось: вдруг мы оба в плену у тех же кочевников?
— Не, у меня только рука на перевязи, да и то, на всякий случай.
— Это случайно не я тебя?
— Неа, стражники…
— Уже хорошо, что не я, а кто-нибудь может меня перекантовать так, чтобы можно было сидеть, а не висеть вниз головой?
— А ты больше драться не будешь? — слышу я насмешливый голос командира отряда.
— Только в рамках Великих Игр, — подпустив в голос клятвенных интонаций, заверяю я.
— А все, мой дорогой, любимый и родной, — смеясь и с легкостью ворочая меня в седле, говорит командир, — закончились Великие Игры, мы победили! И теперь возвращаемся домой для всеобщего празднования!
— И как же мы победили кочевников? — радуясь и новостям и нормальной позе, уточнил я.
— А их победил здравый смысл. После того, как они лишились припасов, в Город прибыли посланники и уточнили, в силе ли те условия, что озвучивались накануне? Условия не только оказались в силе, но степнякам еще и передали один из самых изношенных планеров в знак особой признательности за мирные настроения. Естественно, подобное лобызание гарантированно размягчило даже поджарый зад главного командира кочевников, и те официально признали поражение, гордо поглядывая на представителей других городов и выставив репарационный планер на всеобщее обозрение!
— И здесь от степняков проще откупиться, — пробормотал я себе под нос.
— Что-что? — переспросил командир.
— Спрашиваю: зачем же вы меня будили, если особой спешки не было? А еще, сильно я людей побил?
— Ох и напугал же ты нас под утро! — влез в диалог Хрюн. — Начал нечленораздельно кричать во сне и биться в истерике. А потом подскочил и стал махать руками и ногами, да так быстро, словно водяная мельница после ливня! Благо вся степная амуниция была при нас: на тебя набросили арканы, растянули на земле и повязали. Но при этом ты умудрился едва не задушить одного из наших. Ногами… Ногами! Женя, как такое вообще возможно? Кому в здравом уме может понадобиться умение душить людей ногами?! — Это он спрашивал уже шепотом, оглядываясь по сторонам и убеждаясь, что кроме командира нас никто не слушает.
На лице главного спецназера тоже легко читался живейший интерес. В принципе его интерес понятен: здесь прежде всего любят стрелять, потом использовать холодное оружие, и уже в крайнем случае сражаться пустыми руками, а вот ноги… они здесь до меня даже толком не рассматривались. Тем более в плане не ударов, а борьбы.
— Так все же просто! — с улыбкой отвечаю я. — Вы только вспомните, как часто приходилось слышать фразу вроде: «и чтобы пальцем его не трогал!», вот для таких случаев и придумали приемы для ног!
— Но ведь на ногах тоже есть пальцы?! — возмутился простодушный командир, в то время, как уже успевший хорошо меня изучить Хрюн, только снисходительно покачал головой: мол, не умеешь шутить, а пытаешься…
— Так нужно всегда быть обутым, чтобы действительно пальцами не касаться! — продолжил я разыгрывать спектакль одного актера.
— Да прекрати ты ему голову морочить, — не вытерпел библиотекарь, — на самом деле Женя откуда-то хорошо знаком еще и с методами ведения боя без оружия. При том, что стрелять он совсем не умеет.
— Так и есть, — подтвердил я в ответ на изумленный взгляд спецназовца, — можно сказать, что я всю жизнь играл в такие Игры, где оружие применять нельзя: только то, что дала нам природа.
— А зубы и ногти?! — тут же уточнил вояка.
— Их можно, — подумав, признался я, — но я этих техник не знаю. Зато немного могу применять локти и колени!
— То есть вы в своих неведомых мне Играх настолько близко подпускаете к себе соперников?
— Да, мы в принципе общительные и контактные, — попытался пошутить я.
— На первый взгляд, это больше похоже на извращение, — признался спецназер, — зачем вообще опускаться до драки? Ведь стрельба — это сплошное удовольствие! И это гораздо честнее: ведь все мы разные, а луки и самострелы хоть как-то уравнивают спорщиков.