Согласен, пример конкретно с булавкой не практичный: одежду принято хотя бы изредка, да менять. Но можно же придумать что-то другое: подменить украшение для женщины, часы для мужчины.
А женщины тут носят часы? А есть ли здесь вообще часы? Так, стоп! Дались мне эти часы! Я же о серьезных вещах думаю.
Поесть бы не помешало… Сдается мне, что сейчас самое время перекусить!
И снова я про время. Так, я себя знаю. Если что-то в голову втемяшилось, это уже не выбить, пока само до логического конца не дойдет. На предмет чего я там хотел порассуждать?
Часы у женщин?
Ну, на счет чего я хотел поразмышлять? Допустим, по расхожему мнению женщины всегда опаздывают. Из этого следует, что часы им не слишком-то и нужны. Однако женщины часы и покупают и носят. Зачем? Напрашивается вывод, что в качестве аксессуара!
Прислушиваюсь к себе. Кажется, я собой доволен и могу тему часов считать исчерпанной, хотя бы на какое-то время.
А этот ободок случайно мозги не вправляет? Я тут в который раз в чужом мире, не пойми как, не знамо зачем, а думаю о дамских часиках, вместо того, чтобы искать ответы на действительно актуальные вопросы.
Все эти сумбурные мысли копошились в моей гудящей от полученных знаний голове, пока Флин рисовал на скатерти что-то поистине масштабное. И в итоге, когда я уже немного перезагрузил отвлеченными мыслями забитую новой информацией память, закончил свой шедевр.
Сначала я испытал восторг, а потом – сожаление. Ведь на столе было настоящее произведение искусства, и логика отказывалась верить в то, что это все потом снова станет лишь кучкой песка…
На скатерти был практически детально изображен процесс штурма средневекового города с высокими оборонительными стенами и широким глубоким рвом под ними.
Соблюдая хотя бы примерные пропорции, Флин практически не изображал людей, зато архитектурные особенности крепости и инженерные сооружения штурмующей армии были показаны изумительно.
Так мы зачем-то начали изучать военное дело.
И это было настолько интересно, что, я даже не услышал, как скрипнула входная дверь, и не сразу понял, что кто-то ходит по комнате, зажигая светильники и свечи.
На дворе был вечер, а компанию нам составила Рина и большой тяжелый мешок, преступно пахнущий едой.
Все еще припоминая невзрачной красавице, что она совсем недавно смерти моей хотела, я, не спрашивая разрешения, хотя уже точно знал, как это делается, и вообще не вступая в разговор, занялся приемкой продуктов и транспортировкой их на недавнюю картинную галерею, а нынче – кухонный стол.
Мешок был объемный и тянул килограмм на сорок, если не на пятьдесят. Прикидывая то так, то эдак, я все никак не мог поверить, что хрупкая на вид девушка смогла бы унести его хоть на какое-нибудь серьезное расстояние. Пришлось шепотом просить помощи в отгадке у Флина.
Тот был менее увлечен учебным процессом, поэтому видел, что ношу, абсолютно ей не тяготясь, принес сопровождавший девушку Стун. Не заходя, заглянув в дверь и убедившись, что у нас все мирно, он кивнул парню и сразу же умчался обратно в город.
- Рина здесь, - напрягая уставшие извилины проговорил я, - Стун и Гарр – там.
На удивление, парень понял, что я хочу узнать.
- У нее к тебе дело, - как меленькому начал объяснять Флин, - Стун сильный, Гарр умеет обмануть глаза уши или нос, Рина умеет нравиться мужчинам. Стун и Гарр смогли давить на тебя, а Рина не смогла. Она должна понять, как ты ее победил.
Это он, наверняка, про расходящееся от нее свечение, которое я видел при появлении в этом мире.
- Что будем делать? – спросил я, обращаясь к девушке.
Она заговорила быстро и непонятно. Флину пришлось адаптировать ее посыл для меня.
Нам с Риной предстояло сесть друг напротив друга. Она сделает все, что запланировала, а я в это время должен буду рассказывать парню, что чувствую.
С десяток возникших уточняющих вопросов я мужественно загнал в темные закоулки подсознания и кивнул в знак согласия с тем, что готов побыть подопытным кроликом в нежных маленьких ручках этой злюки.
Экспериент стартовал без всяких задержек. Мои опасения, что Флина тоже накроет облаком магии Рины, оказались беспочвенными, так как в этот раз энергия девушки распространялась не как от лампочки или факела, а как от карманного фонарика – достаточно тонким сконцентрированным на мне лучом.