Но вот девушки разжали руки и захлопали в ладоши. Браслеты и колокольчики зазвенели громко, весело. В рассыпавшийся полукругом хоровод танцуя вбежала Эмотан. Она давно ждала этого момента. Больше всего на свете девочка любила танцевать, и не было такой сложной фигуры, которую бы не могли исполнить её гибкое тело и тонкие стройные ножки. Она танцевала, словно повинуясь безотчётной силе, заставлявшей её то раскачиваться, подобно лиане, то кружиться на месте с такой быстротой, что юбочка вздувалась колокольчиком. Забыв об остальных плясуньях, гости с восхищением следили за ловкими движениями маленькой Эмотан.
– Младшая дочь Осифо, – говорили они, – поистине достойна танцевать во дворце самого обба.
Постепенно трещотки умолкли, перестали звенеть колокольчики, остановился хоровод девушек, замерла и Эмотан. Осунде начал обносить девушек медовыми лепёшками. Эмотан не стала дожидаться угощения. Она хлопнула себя ладонью по лбу, как делают все дети, когда вспоминают что-то очень важное, и побежала отыскивать Жороми.
– Как хорошо ты танцевала сегодня, – сказал мальчик, когда они выбрались из толпы гостей и очутились за пристройкой в углу двора, – ты танцевала даже лучше, чем на празднике урожая.
– Правда, – тряхнула головой привыкшая к похвалам Эмотан. – Я буду танцевать лучше всех в городе! Но что же ты ничего не говоришь мне?
– Слушай. Завтра отец возьмёт меня в мастерскую, и я начну учиться лить бронзу.
– Ой, это замечательно, значит, ты станешь настоящим мастером, таким же, как твой отец, и, наверное, – она засмеялась, – сделаешься таким же надутым. Я бы тоже хотела пойти в мастерскую. – Тут она горестно вздохнула и печально добавила: – Но отец говорит, что девочкам там нечего делать.
– Твой отец прав, – важно сказал Жороми. – Литейное дело – дело мужчин. – Но, увидев, как огорчилась Эмотан, торопливо добавил: – Ты не горюй, когда я стану большим, я непременно поведу тебя в мастерскую и покажу тебе работу литейщиков.
Дети так увлеклись разговором, что не обратили внимания на шум и крики, доносившиеся с улицы, и, только когда гости подбежали к воротам, Жороми и Эмотан поняли, что случилось что-то необыкновенное.
Улица была запружена народом.
– В городе белые люди! В городе люди с белой кожей! – передавалось из уст в уста.
Жороми и Эмотан пробрались вперёд, чтобы скорее увидеть, о каких это людях идёт речь. Их глазам предстало удивительное зрелище: окружённые воинами обба, по улице квартала литейщиков шли странные люди. Кожа на их лицах была совсем белой. Тела этих людей от самой шеи до щиколоток были одеты в невиданную одежду, даже ступни ног чужеземцев были запрятаны в какие-то предметы. Да, таких людей ещё в Бенине не бывало, и неудивительно, что жители города шумно выражали своё изумление.
Воины повели белых людей в дом, специально предназначенный для приёма гостей, а бенинцы ещё долго решали вопрос, откуда пришёл этот странный белый народ. Но так как ответа никто дать не мог, люди постепенно начали расходиться.
Гости Осифо вернулись в дом, чтобы при свете факелов продолжать прерванное веселье, но Жороми с ними не пошёл. Он простился с Эмотан и отправился спать – ведь завтра утром отец поведёт его в литейную мастерскую. А это для него было важнее, чем вкусная еда и весёлые танцы, важнее, чем странные люди с белой кожей.
Глава V
Бронзовый петух
Дело это достойно удивления, делается это при помощи глины, воска, меди, олова и огня.
Жороми проснулся очень рано. В комнате было совсем темно. Он протянул руку, нащупал циновку, закрывающую вход, отодвинул её и выглянул во двор.
«Почему так, – подумал мальчик, – когда хочешь спать, солнце щекочет тебе лицо, куда бы от него ни спрятался, а когда надо, чтобы скорее наступил день, солнце спит и спит?» И он начал шептать, едва шевеля губами, чтобы не разбудить младших братьев, спавших рядом:
– Солнце, проснись, солнце, проснись.
– Проснись, проснись! – закричал кто-то над самым его ухом.
Жороми вскочил, протирая глаза. Что это? Солнце заливало лучами двор. Мама несла в руках дымящийся горшок – значит, она успела сварить батат. Теперь понятно, почему малыши смеялись над ним: он проспал. Неужели отец ушёл? Жороми испуганно оглядел двор. Отец сидел на своём обычном месте, прислонясь спиной к пристройке, служившей ему спальней. Перед ним на земле была расстелена циновка: отец ждал, когда мама подаст еду.