К счастью, в глубине сундука отыскались ветхие мешочки, полные серебряных монеток невзрачного вида.
– Копейки, полушки и грошики, - сообщил Лев Христофорович. - Для музея представляют большую ценность, хоть навес на них не построишь.
А на самом дне обнаружились небольшие слитки золота. Аккуратные - как из-под станка.
– Из-под станка, - сказал Минц.
– Откуда? - удивилась Марина.
– Такие выдают путешественникам в Институте темпоральных исследований. Видно, один из них попал к разбойникам в лапы. Надо осторожней путешествовать. Спасибо тебе, наш неведомый коллега из будущих времен, который пожертвовал жизнью ради науки. Твое золото, полученное на путевые издержки, поможет нам построить навес для динозавра.
Они сдали золото и серебряные монетки в музей и разошлись по домам. У всех начиналась ангина.
С тех пор прошло полгода.
Бронтозавр стоит во дворе музея. Над ним построили стеклянный купол. В Гусляре теперь немало японских туристов. А недавно приезжал Спилберг.
Лебедянский более или менее примирился с женой, потому что развод неблагоприятно сказывается на имидже, а он собирается баллотироваться на вологодского губернатора. Раз в неделю Толик штурмует Минца, чтобы тот поделился с ним секретом пленки и памятливой воды. ФСБ он к этому не подключает, потому что боится: в таком случае никаких надежд на Нобелевку у него не останется.
Минц уверяет, что тема еще недоработана.
Остальные живут по-старому, если не считать того, что на будущей неделе Марина выходит замуж за Аркадия.
Глубокоуважаемый микроб
Глава первая, в которой Корнелий Удалов получает приглашение на СОС и принимает решение
Утренняя почта доставила Корнелию Ивановичу Удалову авиаконверт, в котором было письмо следующего содержания:
«Уважаемый Корнелий!
Ты приглашен на первый СОС делегатом от Земли с правом решительного голоса. Твое явление обязательно. В случае неявления ответственность делит вся Земля, которая будет дешифиширована сроком на 34 про-ку-ла.
Первый СОС состоится с 21 по 36 июля с. г. по адресу: 14ххХХ-5:%=ъ34.
Транспорт, сопровождение, кормление, погребение (в случае необходимости), приемлемую температуру и влажность обеспечивает Оргкомитет СОС.
Созывающий секретарь ОК СОС
Г-Г»
Удалов дважды прочел приглашение, потом подошел к окну и с грустью поглядел на двор. Двор был зеленым, уютным, старуха Ложкина развешивала белье, тяжелые капли воды падали с белых простынь на траву, рыжий петух взлетел на раскрытую дверь сарая и громко хлопал крыльями, из окна Гавриловых доносилась джазовая музыка, а по голубому утреннему небу плыли розовые облака, под которыми с пронзительными криками носились стрижи. И вот этот мирный, обжитой и родной мир придется покинуть ради неизвестного СОС, ради сомнительных наслаждений и реальных опасностей космического путешествия.
– Придется ехать, - сказал Удалов, отворачиваясь от окна и с нежностью глядя на Ксению, которая собирала на стол завтрак. - Какое сегодня число?
– Восемнадцатое, - сказала Ксения, поглядев на стенной календарь. - Куда собрался? Опять на рыбалку?
– Три дня всего осталось, - задумчиво произнес Удалов. - Не на рыбалку, а на первый СОС.
– И не мечтай, - сказала Ксения. - Хватит с нас. Небось опять пришельцы? Опять жертвовать своим временем и нервами ради галактической дружбы?
– Надо, Ксюша, - сказал Удалов и сел за стол.
Позавтракав, он пошел к Николаю Белосельскому.
Глава вторая, в которой Удалов беседует с Николаем Белосельским и выслушивает возражения
Николай Белосельский учился в одном классе с Корнелием Удаловым, закончив школу с золотой медалью, уехал в область, где с отличием завершил высшее образование, а затем, заслужив уважение своими способностями и любовью к работе, был направлен в родной город на руководящий пост.
Белосельский возвращался в Великий Гусляр с большой неохотой. Он был человеком принципиальным, серьезным и объективным, а потому предчувствовал неизбежность конфликтов. Живое воображение подсказывало ему, что при известии о его скором приезде многие жители города начнут говорить: «Как же, помню Кольку Белосельского! Я с ним в детском саду баловался». Или «Колечка? Белосельский? Близкий человек! Моя двоюродная сестра Леокадия была замужем за его дядей Костей». Беда небольшого города в том, что все всех знают.
Предчувствия Белосельского оправдались. На улицах к нему подходили незнакомые лица, напоминали об общем счастливом детстве, а затем приглашали в гости или просили протекции. В кабинет проникали троюродные бабушки, желавшие улучшить жилищные условия, и приятельницы по пионерскому лагерю, лгавшие о непогасшей любви.
Белосельский стал нелюдим, избегал людей, страшась неожиданного крика: «Колька, друг!», был строг к родственникам и похудел. Он мечтал о переводе в далекий Петропавловск-Камчатский. Но своей принципиальности он не изменил.
Удалов знал о драме Белосельского и поэтому, хоть сидел с ним шесть лет за одной партой и совместно владел голубятней, ни разу не зашел к нему домой, а, встречаясь на совещаниях, сдержанно здоровался, избегая прямого обращения. Белосельский тосковал по старой дружбе и рад был как-нибудь посидеть с Удаловым, вспомнить далекое детство, но сдерживался. Борьба с фаворитизмом не должна знать исключений.
Удалов вошел в кабинет Белосельского и с порога сказал:
– Доброе утро. Я по делу.
– Здравствуй, Корнелий, - сказал Белосельский. При виде Удалова взгляд его смягчился, и ему захотелось сказать бывшему другу что-нибудь теплое.
– Погода хорошая в этом году, - сказал Белосельский. - Радует нас июль.
– Да, жарко, - согласился Удалов.
– Ты садись. Как в стройконторе дела? План сделаете?
– Постараемся, - сдержанно сказал Удалов, сел и вытащил из кармана приглашение.
– Когда в отпуск? - спросил Белосельский.