– А ты не для себя, для народа, - сказал демагогически кузнечик.
– Нет, - сказал Удалов. - Ты с меня что-нибудь нереальное попросишь.
– Не беспокойся, я щедрый.
– Средство-то ценное?
– Но я тебя люблю.
– Прости, - сказал Удалов. - Не верю. Чего бы тебе меня любить? Я не заслужил.
– За заслуги уважают, - ответил кузнечик. - Любят за недостатки.
– Я и недостатков тебе не показывал, - сказал Удалов.
– Они очевидны, - коротко ответил кузнечик. - Берешь средство?
– Сколько? - спросил Удалов.
– Восемнадцать, - сказал кузнечик.
– Много, - ответил Удалов.
– Шестнадцать и ни одной меньше.
– Пятнадцать и по рукам, - сказал Удалов.
– Только из любви к тебе, - сказал кузнечик.
Он протянул Удалову бутылочку, тот принял и спросил:
– А действовать будет?
– У нас без обмана, - сказал кузнечик. - Ты попробуй.
Удалов огляделся, на что бы употребить средство.
– У тебя прыщ на лбу, - подсказал кузнечик.
Удалов подошел к зеркалу. Прыщ был. Правда, небольшой.
– Да ты не бойся, - сказал кузнечик. - На палец возьми, помажешь. Самую малость.
Удалов послушался. Он вытащил пробку, намочил палец и приложил ко лбу. Палец приятно холодило. Так он и стоял с пальцем у лба. Эта поза навела его на новые размышления.
– Погоди, - сказал он. - А как же?
– Ты чего?
– Как же я расплачиваться буду?
– Как договорились. Сам же сказал - пятнадцать.
– Сказал, да не знаю, чего.
– Ну и дурак, - сказал кузнечик. - Когда торгуешься, обязательно надо знать, что отдаешь.
– Так что я отдал?
– Причастность к искусству, - ответил кузнечик. - В объеме пятнадцати минут.
– Я к искусству не причастен.
– Послушай, Удалов, я о твоем благе пекусь. Но и себя не забываю. Когда я узнал, что ты человек обездоленный, даже зубная щетка здесь у тебя казенная, я стал голову ломать, как тебя облагодетельствовать, чтобы не разориться. И придумал. У тебя, как у каждого разумного существа, есть ненужные воспоминания. Тяжелый груз твоему и без того натруженному мозгу. Вот их я у тебя и возьму. Лишнего трогать не буду, здесь за это судят.
– А на что тебе воспоминания, связанные с незатейливой жизнью в небольшом городе Великий Гусляр? - спросил Удалов.
– Для тебя это обыденно, - сказал кузнечик - а для нас странная экзотика. Ты бы хотел посмотреть фильм из жизни моих соседей, как они по утрам демонстративно круфают, потом уходят в трагические прцэки и рискуют в лофе улытиться от проговоркифы?
– Не понял, - ответил Удалов. - Но любопытно.
– Вот и нам любопытно, - сказал кузнечик. - Надеюсь получить за твои ненужные воспоминания некоторую мзду. Я - делец честный. И если заплатят больше, чем стоит эта драгоценная бутылочка, сдачу принесу тебе. Да отними ты палец ото лба!
Удалов послушно отвел палец и увидел, что прыщик исчез. Средство действовало.
– А как я тебе ненужные воспоминания отдам?
– Сейчас все сделаем.
Кузнечик метнулся в коридор, прискакал обратно, катя перед собой заранее заготовленную тележку с приборами - все предусмотрел, хитрец!
– Сначала посмотрим, какие воспоминания у тебя переместились за ненадобностью в мозжечок. Из них я отберу, что подойдет. Сам понимаешь, дружище, я ведь тоже рискую. А вдруг у тебя воспоминания скучные?
В этот момент дверь приоткрылась, и в щель влетела папка, за ней мандат.
– Держи, клеветник! - послышался голос доброй уборщицы. - Достала я тебе все новое.
– Я не хотел обидеть вашу дочку Тулию! - воскликнул Удалов. - Я к ней тепло отношусь.
– Не верю! - послышался ответ, и дверь захлопнулась.
Удалов печально вздохнул, а потом сказал с беспокойством:
– Только чтобы воспоминания о ней не трогать!
– И не подумаю, - сказал кузнечик. - Они у тебя свежие, замкнутые на слуховой аппарат и глазные нервы. Как их вытащить?
Кузнечик ловко подключил Удалова к приборам, а сам при этом глядел в глазок, направленный на мозжечок Удалова. Больно не было, лишь немного щекотало в затылке. Удалов сидел послушно и размышлял, как бы получше использовать универсальное лекарство у себя дома, чтобы не размениваться на мелочи. Например, надо попытаться избавить жену Ксению от склонности к попрекам. Удалову уже пятый десяток, но его все равно дома считают почти ребенком, требуют отчета, где был, с кем был и так далее, даже стыдно. Но как только Удалов подумал о жене Ксении, вместо грусти по оставленной семье его охватило тревожное и свербящее чувство к красавице Тулии, он даже пожалел, что не попросил у ее матери фотографию. Хоть какая память бы сохранилась. Погоди, а если с помощью этого средства внушить Тулии настоящее чувство к Удалову? Она сказала о любви, а сейчас уже, может, забыла обо всем, смотрит такими же расширенными глазами на какого-нибудь инопланетянина с персональной летающей тарелкой...
– Все, - сказал кузнечик. - Операция закончена. Большое спасибо.
– Нашел чего-нибудь на продажу? - спросил Удалов.
– Гарантии дать не могу, - ответил кузнечик. - Но надежды не теряю.
– И на том спасибо. Бутылочка моя?
– Твоя, пользуйся.
И кузнечик принялся сворачивать оборудование, будто опасался, что Удалов спохватится и передумает. Но Удалов этого не заметил. Он нежил в ладонях бутылочку, связывая с ней различные планы на будущее.
Глава седьмая, в которой Удалов присутствует на открытии первого СОС
Первый Галактический Съезд Обыкновенных Существ торжественно открылся 21 июля по земному календарю, что, разумеется, не соответствует прочим календарям Вселенной.
В гигантском зале конгрессов разместились в креслах те делегаты, которые привыкли жить в кислородных атмосферах, а таких в Галактике большинство. За прозрачными стенами круглого зала расположились сотни камер, наполненных водой, метаном, пропаном, бутаном, соляными и кислотными растворами, паром, гравием, вакуумом, ватой, туманом, мхом, сероводородом - теми атмосферами, в которых существуют остальные обитатели разумной части Галактики.
В президиуме сидели члены Оргкомитета и руководители планеты 14ххХХ-5:%=ъ34.
Удалову досталось место в амфитеатре, удобно, хорошо видно.