- Ну а я вот считаю,- перебил его Покрышкин.- Что государство должно заботиться о своих гражданах.
- Верно считаете. Мы в ответе за тех, кого приручили; но разве государство не заботится о нас? Посмотрите на это государственное учреждение,- он обвел руками комнату.- Чем вам не прекрасно?
- Вы шутите?- выпучил глаза Васька.
- Нисколько. Я действительно считаю, что для нас сейчас созданы все условия. Мы с вами в чем-то провинились- я, кстати, даже видел, позволю себе сказать, момент вашего задержания, так что имею представление, почему вы тоже здесь. За что же нам давать блага? Нас нужно наказать. Вы же не бросаете косточку собаке, которая разорвала вашу любимую подушку.
- Я, вообще-то,- приосанился Покрышкин.- не на Масленицу шел вовсе, а на митинг.
- Да что вы!- Макар Давыдович всплеснул руками.- Как интересно! Вы- представитель какого-то нового движения?
- Да! Я представляю интересы моего угнетенного народа.
- Национальный вопрос? Прошу прощения, я не хотел, если вдруг вы считаете, что я причислил вас к одному из меньшинств, то это…
- Государственный вопрос,- важно выдал Васька.- Я буду бороться против депутатов.
Черненский вновь удивленно поморгал.
- Простите, а… почему?
- Потому, что они- сволочи, забравшие у народа все его блага и возможности! Они конфисковали наши деньги, имущество, нашу свободу, и теперь сидят, посмеиваются, как мы всей гурьбой ринулись на Масленицу сегодня, подарки их разбирать… тьфу!
- Ну что вы так ругаетесь… почему же сволочи? Люди делают свою работу и получают за это хорошие деньги. Разве это так просто, работать в государственных структурах, представлять интересы целых политических групп, пытаться придумать такие программы на будущее, что могут гарантировать всеобщее процветание?..
Васька вытаращил глаза.
- Ониииии…- прохрипел он, обнажая ряд верхних зубов в безумном оскале.- Они же ничего там… они только и могут… влезают… из кармана крадут! Из-под носа уводят…- брызгал слюной Покрышкин.- Дети их… видали их отпрысков? Разъезжают на своих машинах! Не дают другим детям поступать в вузы!
- Да кто же… кто же не дает…
- Они! Они!- рычал Васька, все больше распаляясь. Макар Давыдович интеллигентно промолчал, часто-часто моргая.- Они все…
- Ну, если исходить от частного, то, разумеется, есть такие проблемы,- задумчиво проговорил Черненский.
- Дачи строят себе! Видели их дачи? Видели??? Да они стоят дороже всего многоквартирного дома, где я живу! А машины их? А жены их в шубах в пол? С брильянтами в ушах…- тут Покрышкин поубавил свой пыл и даже взгрустнул: вспомнился ему аккуратный блеск дорогих серег Жанны в машине Гранина. В возникшей паузе Макар Давыдович наконец-то смог высказать свою мысль:
- Но почему вы так к этому относитесь? Ну и что, что дачи, ну и что, что шубы. Если человек может себе позволить, зачем ему нужно складывать эти деньги, приумножать их, держа себя и семью в черном теле? Дорогой мой,- Черненский с любовью заглянул в глаза тяжело дышавшего Покрышкина.- Не эти люди сделали вас несчастным, и не их богатство- причина вашего расстройства. Никогда не считайте чужие деньги, считайте свои. От зависти к другим вам никогда не прибавится.
Василий обратил бешеный взор на Черненского. У того ни единый мускул лица не вздрогнул в ответ. Напротив, он как-то повел бровями и очень нежным тоном продолжил:
- Василий Семенович, успокойтесь. Поймите этих людей, поймите даже казнокрадов и взяточников. В вашей речи явственно звучит желание жить, жить хорошо, на широкую ногу; и это естественно для большинства людей, только очень редкие личности приходят к аскетизму. Нет ничего плохого в том, что, имея возможность, человек начинает окружать себя предметами роскоши, покупает то, что останется с ним, когда деньги перестанут значить так много- а к старости, знаете, я вам скажу по опыту, деньги и правда начинают пониматься иначе. Человек хочет жизни для своей семьи- он устраивает своих детей в ту стезю, которую считает перспективной, где он сможет всегда помочь своему ребенку. Разве можно не любить своих детей? У вас, должно быть, нет еще?..
Васька не отвечал. Слова Черненского били его по голове, будто кувалдой. Он невидящим взглядом обвел комнату- Федотыч и Иваныч с открытым ртом следили за происходящим. Судя по всему, Макар Давыдович давно стал для них духовным наставником.
- У вас благородные взгляды,- кивнул историк.- Устроить каждому счастье- это высоко, это прекрасно. Но поймите вы эту истину- люди могут быть равными только в нищете. Ну нельзя взять и приравнять меня, рядового учителя, мои скудные достижения и достижения, скажем так, Менделеева. Я дал знания нескольким поколениям детей в области истории, а он дал мощнейший толчок для развития науки всему миру! Как же нас уравнять, если вклад наш совершенно различен? Поэтому Менделееву- почет и пожизненное место в школьных учебниках, а мне… а мне вот,- и он вновь обвел руками свое платье, улыбаясь так, будто хотел сказать: «Простите, что довел себя до такого состояния…»