- Вы… вы просто… вы просто…- захлебывался Васька. Но он не находил, что ответить, хотя Макар Давыдович глядел на него очень внимательно и с интересом, явно ожидая и давая ему время обдумать свою позицию.- Вы говорите такие вещи, которые разрушают… разрушают общество!
- Не разрушают, но, может быть, структурируют,- Макар Давыдович повел плечами.- Социальное неравенство- хороший двигатель прогресса. Стимул быть лучше! Или вы считаете… боюсь предположить, что вы считаете, что государство должно полностью взять на себя обеспечение народа?
- Да!- выпалил Васька. Последнее слово ему очень понравилось.- То и хочу сказать. Чем заниматься своими яхтами, да прочей ерундой для богачей, подумали бы лучше, как нас, свой народ устроить. Это ведь на нас все держится!
- Как это вы хорошо сказали, «на нас все держится»… патриотично очень и глубоко!- с искренней признательностью отметил Черненский.- Но как вы представляете себе обустройство всеобщего блага? Государственное обеспечение? Но для этого нужен бездонный бюджет, а бюджет пополняется в основном посредством налогов.
- Налоги- отменить!- отрезал Покрышкин.- Житья от них нет.
- Как это, отменить налоги? А на что же тогда… на что же тогда, на какие средства осуществлять то, что мы называем «производство общественных благ»? Ведь деньги не берутся из воздуха.
- Для начала- забрать все имущество у проклятых олигархов и чиновников.
- И разделить?
- И разделить.
- Но тогда каждому достанется едва ли по рублю!- Макар Давыдович грустно покачал головой.- Вы несчастный, несчастный человек, дорогой мой! Вы озлоблены на тех, кто вам ничем не виноват. Вы хотите лишить всего их жен и детей, заставить одних страдать, чтобы другим… но другим разве будет легче? Где, скажите, мерило народного довольствования, существует ли оно? Народ не доволен своим положением всегда. Сколько не отдай им, хоть от себя отрывая- поймут ли люди эту жертву? Не понимают они таких жертв. Им кажется- и это очень слышится в ваших речах!- что кто-то живет хорошо потому, что они живут плохо. Но разве же здесь есть логика? Откуда, скажите мне, молодой человек, это желание не работать, но все иметь?
- Как они, как они, как депутаты!- закивал головой Покрышкин, который вовсе не понял мысли, доносимой до него.
- Но они работают! Точно так же трудятся, как мы с вами… то есть, я хотел сказать, как вы; я-то уже давно не тружусь…
- Нет,- отрезал Васька.- Где их труды? Не вижу.
- Да вот же они,- Макар Давыдович потряс ладонями, указывая на пол, стол, стулья, телевизор и прочие предметы.- Вот они! Выйдете вы на улицу вечером, включат фонарь- это их труды. То, что у нас нет войны- это тоже их труды. И дом ваш, в котором вы живете- их труд.
- Они этого ничего не строили, они это сделали руками простого народа!
- И что же здесь противоестественного? Простой рабочий, строивший ваш дом, получил за это зарплату.
- Мизерную!
- Возможно, вы и правы, я не осведомлен в оплате труда строителей… но когда он выбирал этот путь, разве не осознавал он соразмерности своего труда и платы за него? Неужели он не предвидел, что с такой профессией ему придется много здоровья вкладывать за сравнительно невеликие деньги?
- Выхода не было у человека может!
- Может, и не было. Но друг мой, образование…
- Молчите про образование! У нас в стране нет ни медицины, ни образования…
- Согласен, есть огромные проблемы… но разве только государство виновно в них? А как же сами люди, не желающие учиться? Жалоб на нашу систему образования тьма, а мы вот не можем пожаловаться на самих учеников и на их родителей, хотя стоило бы! Представьте себе, я помню этот день; я заменял русский язык у шестого класса. В тексте встретилось слово «балетмейстер»; скажите, вам ведь известно, кто такой балетмейстер?
- Да,- гаркнул Покрышкин. На самом деле, все, что он мог сказать по этой теме, сводилось к тому, что балетмейстер, вероятно, был как-то связан с балетом.
- Я объяснил им просто- это человек, который ставит балет. И тут вдруг пара-тройка детей поднимает руки и спрашивает меня… спрашивает меня, что такое балет! Немыслимо, я был в шоке, я был так растерян… как дети не могут в двенадцать лет такого знать?..
- Ну и что, что не знают,- пожал плечами Василий.- Кому оно теперь сдалось? Балет… его вообще ставят еще?