- Что ж… никто не обязан любить…- примирительно проговорил Черненский.
- Я…- Васька вдруг начал захлебываться словами.- Я еще много чего читал! Я читал… читал… «Историю КПСС»!
Повисла долгая пауза. Федотыч открыл рот и явно забыл об этом.
- Простите… «Историю КПСС»?- Макар Давыдович вновь часто-часто заморгал.
- Да!- Васька гордо выпятил грудь колесом.
«История КПСС», говоря по правде, на самом деле имелась в доме Покрышкина, но читал ее не он, а отец, и находилась эта книга именно что в туалете за унитазом- понятное дело, что в ход она шла только в том случае, если была прочитана вся информация с баллончика против неприятных запахов.
- Это выше всяких похвал!- Черненский ободряюще улыбнулся.- Правда, мне так редко встречались люди, по-настоящему увлеченные историей. Но я не хочу мучать вас своими лекциями… я вижу, как вы устали.
- Да, да, я устал,- с облегчением выдохнул Васька. Он, видевший лишь потрепанную обложку этой тяжелой заумной книги, мастерски ушел от позора!
Молчание длилось около минут десяти. Васька сам не заметил, как уснул, прислонившись к холодной гладкой стене. Его разбудили толчки в спину. Когда он открыл глаза, то увидел склонившихся над ним Иваныча и Федотыча и выглядывающего из-за их спин Алексея Гранина.
Император вернулся на трон
Лицо Гранина не выражало ровным счетом ничего. Он хмуро глядел на скукожившегося где-то внизу Покрышкина, и Василий Семенович вдруг ощутил себя чрезвычайно маленьким и слабым человеком рядом с новым мужем Жанны. Иваныч и Федотыч подхватили Ваську под руку и вытолкнули за пределы камеры. Оказавшись лицом к лицу с высоким, красивым Граниным Васька растерял всю свою смелость и решительность; не мигая, он впивался взглядом в эти внимательно изучающие его глаза, как будто принадлежащие большому ученому, скрупулезно разглядывающему бактерию в микроскоп.
- Вы… зачем тут?- хрипловато спросил Васька, пятясь назад. Он встретился глазами с Макаром Давыдовичем, добродушно улыбавшимся всем присутствующим.
- За сеном,- грубо оборвал его Гранин, сверкнув глазами.- Как по мне, такую бестолочь, как тебя, можно было бы и на улице подержать.
- Да мы поддерживаем!- согласно закивал Федотыч, подбрасывая в руке связку ключей.- Еще не поздно, Алексей Вячеславович. Двор у нас тут закрытый…
Гранин ничего не ответил, продолжая впиваться взглядом в лицо Покрышкину. Тот сглотнул слюну- получилось куда громче, чем ему хотелось бы.
- Так нельзя, друзья!- спокойно отозвался Черненский.- Он все же человек. Что мы, звери какие-то, чтобы так с себе подобными обращаться? Дайте ему лучше тепло, дайте ему кров и хорошо поесть- он осунулся за один только вечер!- и вы не узнаете этого человека. Каждому человеку нужна человечность…
Алексей нахмурился и медленно обернулся к старику. Черненский, кряхтя, присел на скамейку и продолжил своими умными живыми глазами разглядывать остальных.
- Да где на всех напастись терпения,- грустно усмехнулся Гранин, смягчаясь.- На таких вот… придурков… где напастись?- он скрипнул зубами.
- Ну как где…- Макар Давыдович приложил руку к середине груди.- Здесь. Здесь и найти. Не надо быть глубоким философом, Алексей Вячеславович. Нужно просто уметь чувствовать. В чувствах порой больше правды, чем во всякой логике.
- Вы знаете мое имя?- Гранин вновь нахмурился. Васька быстро переводил глаза с его лица на лицо Черненского.
- Как не знать. Вы- хороший юноша и много делаете. Продолжайте, продолжайте в том же духе! Народ в вас верит. Народ всегда верит в тех, у кого есть власть, а наш русский народ верит вдвойне, потому что так мы устроены. У нас вся Россия традиционно- одна огромная семья, а правитель- батюшка. Вот и будьте нам батюшкой. А то вон, молодой человек расстраивается, говорит, депутаты мало делают и все отбирают у народа…
- Чужих жен что ли отбирают?- рыкнул Алексей, резко обернувшись к Ваське и с вызовом поглядев на него. Покрышкин задрожал и опустил глаза в пол.
- Ну зачем жен, про жен нет речи. Жены… ах, женщины! Любите, Алексей Вячеславович, свой народ, любите свою жену. Женщинам, по правде говоря, не много нужно, не так много, как оно нам видится… им нужно, чтобы их любили и уважали, чтобы ценили их титанический женский труд, а женский труд- ох какой неблагодарный и тяжелый труд! Любите и уважайте свой народ, как свою жену, Алексей Вячеславович. Мне уже много лет, я в людях разбираюсь, и про вас могу сказать, что вы- человек хороший, и много для нас сделаете.
- Что я могу сделать для вас?- дрогнувшим голосом спросил Алексей, вытянувшись в струнку. Макар Давыдович пожал плечами.