И вдруг Киса покрылся холодным потом, его забила нервная дрожь, – он вспомнил крепкие кулаки и проницательный взгляд товарища Бендера.
Ипполит Матвеевич был в большой растерянности: оставаться в Советской России он никак не мог, – необходимо было бежать. И чем быстрее, тем лучше! Но и отдавать себя в руки малознакомого, подозрительного матроса было, по мнению Воробьянинова, совершенным безумием. Да и как избавиться от святого отца, он никак придумать не мог. Сначала пришла мысль оглушить батюшку чем-то тяжелым, связать, кляп в рот, – да и дело с концом! Но этот план пришлось обросить, – для таких решительных действий необходима была специальная выучка и сила, но ни первого, ни второго в настоящее время, некогда бравый предводитель каманчей Киса, уже не имел. Оставались хитрость и обман. И неожиданно для себя Ипполит Матвеевич придумал хитроумный план, который должен был усыпить бдительность Вострикова.
– Одевайтесь, отец Федор! – откашлявшись, торжественно сказал Воробьянинов. – В пассажирский порт пойдем, – я там с моряком договорился; он нас посадит на корабль, который ночью уходит за границу. Если бы вы знали, святой отец, чего это мне стоило!
В голове Вострикова закружилось, в лохматой голове забушевали мысли:
– Неужели он ошибался в Воробьянинове, и все его подозрения были напрасны? Видимо, так и есть! Сейчас они идут в порт, а через несколько дней будут в свободном мире. Выходит,что бывший предводитель по достоинству оценил его сноровку, проницательность и решительные действия, и понял, что без Федора Вострикова ему не обойтись.
Ипполит Матвеевич начал собирать чемодан.
– В гостинницу уже не возвращаемся, – сказал он. – Сейчас сдадим номер, и в порт!
Накануне, бродя по набережной, предводитель заприметил большое пассажирское судно, пришвартованное к пирсу неподалеку от пассажирского порта.
Как ему удалось выяснить у пожилого швейцара, одетого в матросскую форму, судно это давно было списано и снято с рейсов, двигатель и другие ходовые механизмы вывезли на металлолом. Оставшийся без средств к передвижению остов судна, наглухо приковали цепями и якорями к пирсу, и переоборудовали в ресторан и гостиницу. Внешне этот заезжий двор на воде выглядел как настоящий океанский лайнер, готовящийся к дальнему плаванию. Вот сюда-то и решил Ипполит Матвеевич привести отца Федора, чтобы усыпить его бдительность.
Через несколько минут путники были готовы к дальнейшим путешествиям.
– Присядем на дорожку, – опустившись на чемодан, грустно произнес Воробьянинов.
– Да поможет нам бог! – прошепелявил присевший рядом Востриков.
– Пора! – предводитель встал.
Сдав ключи от номера дежурной горничной, беглецы вышли из гостиницы на припортовую площать и направились к пассажирскому порту. Впереди шел высокий Ипполит Матвеевич, а за ним, сгибаясь под тяжестью большого фибрового чемодана, тяжело тащился тщедушный Востриков.
– Ничего! – думал он. – Я все вытерплю! Только бы смыться из этой проклятой Страны Советов! А там, за границей, я все припомню этому зазнавшемуся дураку! И этот чемодан припомню, и все унижения! И бриллиант себе заберу! Будешь помнить меня!
В пассажирском порту путники направились к большому белому красавцу-кораблю с развевающимися морскими флагами на трубах и мачтах, и гордой надписью на борту – "Нептун". Воробьянинов уселся на скамейку напротив корабля и привлек к себе святого отца.
– Садитесь, – прошептал он заговорщицки. – Здесь и будем ждать; сейчас я пойду договариваться со своим человеком, а вы сидите здесь и ждите моего сигнала.
Ипполит Матвеевич надвинул шляпу на глаза и направился к трапу корабля. Там он недолго поговорил с вахтенным матросом и поднялся на борт судна.
– Таки, обманул его Воробьянинов, – забеспокоился отец Федор. – Сейчас корабль отчалит от пирса, и поминай, как звали предводителя дворянства! Но чемодан-то здесь! А что чемодан для злодея, если у него бриллиант! Как остановить сумасшедшего предводителя, что делать? – В груди у батюшки леденело, страх намертво сковывал его тщедушное тельце. – Вот и остался он совсем один в чужом городе без средств существования и поддержки, – это конец!