Это была обычная «черепашка» — автомат для забора поверхностных проб на трудных планетах. Достать ее Квазику оказалось совсем несложным делом — как уже говорилось, отец его заведовал техслужбой Космопорта.
Алешкин Бухова знал хорошо, они вместе летали на Венеру. Знал и его жену, которая работала в единственном на весь городок ателье женской модельной одежды. Жена Бухова была самой красивой женщиной в городке, в ее жилах текла кровь ее буйных предков, каких-то восточных князей.
Квазик пошел в мать. Он учился в третьем классе и считал себя выдающейся личностью в секции ЮКО.
«Черепашка» была списана из-за неисправности в регуляторе двигателей. Бухов, ничуть не беспокоясь, передал ее сыну, для показа на занятиях секции. На всякий случай, он вынул из «черепашки» предохранители, с обычной для отцов наивностью полагая, что сынок не сумеет запустить ее без помощи руководителя.
Когда Квазик прибыл на секцию ЮКО с «черепашкой», засунутой в школьный портфель, Алешкин некстати задержался дома — его вызвала Мей по интервидео.
Квазик решил начать без него.
«Черепашка» походила на половинку большого арбуза. Под панцирем из метапластика имелись две гусеницы для передвижения, клешня для забора легких проб и цилиндрический алмазный бур для скалистого грунта. Кибернетическое устройство с несложной программой управляло ее действиями.
Все это Квазик рассказал ребятам за пять минут. Его выслушали со вниманием — сколь ни мало Квазик знал о «черепашке», все же он знал куда больше, чем его слушатели.
— А как она двигается? — спросила Космика.
Вот этого Квазик показать не мог. «Черепашка» лежала на полу, поблескивая панцирем, загадочная, но неподвижная. Интерес к ней, а заодно и к лектору начал быстро угасать. И тут Космика произнесла роковые слова:
— Жаль, что ты не можешь ее запустить.
Квазик самолюбиво насупился и достал отвертку.
Он оказался более сообразительным, нежели о нем думал отец. Да еще ему и повезло, он сразу наткнулся на место, где стояли предохранители. Все остальное уже не составляло проблемы, и «черепашка» зашевелила клешней, поползла по проходу, мягко шелестя гусеницами. Потом остановилась, затряслась, заскрежетала… и когда продвинулась дальше, то на пластиковом полу все увидели круглое отверстие — она взяла первую пробу.
Зрители восторженно загудели.
Кое-кто усомнился по поводу места для такого эксперимента… но это же так интересно! А «черепашка» остановилась возле ножки стола, попробовала ущипнуть клешней, а затем выдвинула свой алмазный бур. Посыпались опилки, и стол осел набок.
— Ух ты! — восхитилась Космика.
Но «черепашка» тут же развернулась и ухватилась клешней за носок сандалии Космики.
— Ой-ой! — закричала она. — Палец, палец…
Космика испуганно дрыгнула ногой, «черепашка» сорвалась, ударилась о стол, мотор у нее загудел, набирая обороты, и она стремительно помчалась по проходу.
Зрители забрались на столы. Квазик кинулся выключить разогнавшуюся «черепашку», но она уже выскочила в коридор.
Виктория Олеговна работала в школе уборщицей, и Алешкин считал ее, после Евгении Всеволодовны, второй достопримечательностью школы. Мало того, что она отлично выполняла трудные обязанности уборщицы. Виктория Олеговна была кандидатом медицинских наук, лауреатом премии имени Пирогова, научным сотрудником лаборатории термозащиты при Космопорте. В школу пришла для разгрузки, отдохнуть от умственной работы— в лаборатории с нетерпением ждали ее возвращения.
Сейчас она неторопливо шествовала по коридору, несла в кабинет директора графин с холодным апельсиновым напитком.
«Черепашка» выкатилась прямо ей под ноги.
Виктория Олеговна оторопело остановилась, приглядываясь к непонятному существу, которое по-собачьи принюхивалось к ее ногам, и вдруг крепко поймало ее за каблук.
Тогда Виктория Олеговна деликатно ойкнула, уронила на пол графин и схватилась за сердце.
Трудно сказать, как бы дальше развивались события, но тут разом подоспели и Квазик и Алешкин. Черепашку выключили. Алешкин подхватил обмякшую Викторию Олеговну. Восстановить ход событий было нетрудно, он выразительно посмотрел на Квазика и повел Викторию Олеговну в свой кабинет.
Он усадил ее в кресло, достал таблетку валиброма и приготовился к неприятностям.
Когда Виктория Олеговна пришла в себя, она вторично попросила освободить ее от хлопотливых обязанностей школьной уборщицы. На этот раз он уже не стал ее уговаривать, хотя ему по-прежнему некем было ее заменить…
Виктория Олеговна ушла, и школа осталась без уборщицы.
Алешкин еще согласился бы обойтись без преподавателя. Он мог заменить уроки телевизионной лекцией, — существовали школы вообще без преподавателей… Вот только без уборщицы он обойтись не мог.
Это уже стало проблемой не только в его школе, но и в стране. Где только возможно, уборщиц заменили автоматы; появились автопылесосы, автомойщики, автомусорщики и прочие машины специального назначения, Под ступеньками лестниц появились автощетки, которые сметали с ног входящих уличную пыль. Но слишком сложен был интерьер, окружающий человека, поэтому самые остроумные автоматы не везде могли заменить пусть самую заурядную, но живую уборщицу. А тем более в школе.
Роботы все еще были очень дороги и специальное постановление запрещало использовать их для наземных работ. Только для Космоса…
Без особых надежд Алешкин позвонил в Бюро Предложений. Потом набрал номер техслужбы Космодрома и увидел на экране лицо Бухова с отекшими веками — следами старых космических перегрузок.
— Что? — сразу спросил Бухов. — Опять мой техник чего натворил?
Алешкин рассказал про «черепашку». Бухов сокрушенно покрутил головой.
— А ведь я у нее предохранители вытащил.
— Значит, он их поставил.
— Сообразил…
— Он-то сообразил.
— Вот я и говорю. Ремнем бы его.
— Каким ремнем? — не понял Алешкин.
— А!.. — отмахнулся Бухов. — Значит, навертела там дырок. Ну, я тебе ремонтника пришлю.
— Да я не об этом. Это пустяки, сами справимся.
— А чего еще?
— Виктория Олеговна у меня ушла.
— Не отпускал бы.
— Не могу ее больше задерживать, сам знаешь… Как ты там без уборщиц обходишься?
— Автоматов понаставил где только можно.
— А где не можно?
— Там сам убираю… Слушай, а не пойти ли мне в школу? Надоело что-то мне здесь. Без меня Космопорт обойдется как-нибудь.
— Думаю, что обойдется, — поддакнул Алешкин. — Вот только мне ты не подойдешь. У меня же работать нужно. Школа — это тебе не кнопки нажимать. Дети!
— Да, профиль у меня не тот.
Бухов некоторое время рассматривал насупившегося Алешкина.
— Слушай, — сказал он. — Найду я тебе уборщика.
— Тебе шуточки…
— Да серьезно! Вот, не верит… Завтра с Луны прилетает.
— С Луны?
— С нее самой, с «Луны-50».
Тяжелое гудение оборвало разговор, изображение на экране исчезло за белыми полосами. Алешкин терпеливо ждал — со стартовой площадки поднимался корабль, он ушел в зенит, Алешкин опять увидел лицо Бухова и спросил:
— Значит, космонавт?
— Ну космонавт, а тебе — плохо?
— Так он ко мне не пойдет.
— Как это не пойдет? Скажем, и пойдет.
— Ему отдыхать положено. Два месяца.
— А чего ему отдыхать.
— Не железный же он.
— Не железный, это верно…
Тут экран опять мигнул, еще раз… Бухов повернулся к селектору связи.
— Слушай, меня «Сатурн» вызывает, ты извини, я отключусь. Ты приезжай завтра. «Селена» прибывает, как всегда, в двадцать ноль-ноль. Бывай здоров!