— А это ещё кто? — засмеялся Никита.
— Это новый член нашей семьи, — ответила я, беря кошку на руки. — Точнее, старый… Не знаю, как сказать. Она — хранительница.
— Чья?
— Наша. И нашей дочки.
— Откуда ты знаешь, что будет дочка?
— Знаю.
Мы с кошкой очень уютно устроились в объятиях Никиты, а он, перебирая пряди моих волос, сказал:
— Знаешь, я вот что думаю… А не отправиться ли Великому Магистру в декрет? Положение обязывает беречься.
— Ага, как бы не так! — хмыкнула я. — Дел просто куча… Там ещё пахать и пахать, чтобы появилась твёрдая гарантия, что всё будет нормально.
Никита нахмурился.
— Так! Это что значит? Дела для тебя важнее ребёнка? Пашет пусть Оскар и остальные, а ты будешь руководить. Изредка. Тебе нельзя перенапрягаться, пойми ты!
— Послушай, я же не больна, в конце концов, — сказала я. И добавила, сдаваясь под его грозным взглядом: — Ладно, посмотрим по самочувствию. Постараюсь не перенапрягаться. Но полного устранения от дел от меня не жди!
— Ох, всё-то тебе надо делать самой, — вздохнул Никита. — У тебя есть толковые подчинённые, вот пусть они и крутятся.
— Не подчинённые, а собратья и друзья, — поправила я.
— Ну, да. Тем более, друзья не позволят тебе выматываться в таком положении.
— Ладно. — Я уткнулась ему в плечо, перебирая пальцами шерсть у кошки между ушами. — Посмотрим.
— Тут и смотреть нечего, — заключил Никита, целуя меня в лоб.
Кошка урчала у меня на груди, потрескивал огонь в камине, меня обнимали руки Никиты. Ну что ж, Аврора… Хотела ты красиво уйти в бессмертие, да видно, придётся с этим погодить: есть ещё кое-какие земные дела.
А бессмертие? Оно моё в любом случае.
Наше.
И может, это нам удастся.
1 июля — 7 октября 2010 г.