— Быстрее! Быстрее! — орал Кортес. — Шире шаг, римляне! Подтянись!
Но и его волосы вставали дыбом от крайне тягостных предчувствий — настолько тягостных, что он встал лагерем в трех легуа от столицы, чтобы детально разведать весь путь — чуть ли не до дворца. Но разведка вернулась уверенная в полной безопасности дороги, и в день Сеньора Сан Хуана Крестителя, 24 июня 1520 года они вошли в Мешико.
Солдат разве что не рвало от страха. Огромная, сказочно богатая столица, была похожа на свежий труп. Нет, по каналам плавали мелкие пироги, по дорогам бежали гонцы, а на крышах нет-нет, да и показывались головы женщин, вроде бы собирающих в мешки сушеные фрукты. Но чем ближе они подходили к дворцу, тем чаще замечали высокие, бог весть, почему и кем построенные, а затем заброшенные баррикады да колоссальные запасы обточенных в форме остроконечных яиц камней для пращников. И — почти никаких людей!
— Это ловушка, Кортес, — тихо произнес едущий рядом Сандоваль.
— Вижу, — мрачно отозвался Кортес.
Первым делом к приведенному Кортесом огромному полутора тысячному отряду подлетели изможденные защитники апартаментов.
— Вода есть?
— У кого есть вода?
— Давай-давай, потом объясню, что да как…
Они припадали к мехам пили, сколько могли, порой без разрешения сливали воду в свои меха, и лишь потом ошарашенной подмоге объяснили, что водопровод перекрыт, дождевой воды собрали мало, а во всех выкопанных с начала осады колодцах вода мерзко-соленая и для питья почти непригодная.
Кортес отметил это, быстро обошел укрепления, досадливо цокнул языком, увидев из башни обе сожженные бригантины, оценил запасы, убедился, что и золото, и гарем, и Мотекусома содержатся в целости и сохранности, и лишь тогда назначил совет капитанов — для выяснения обстоятельств осады и степени вины Альварадо.
— Объясни мне, Альварадо, лишь одно: зачем… — сразу потребовал он.
Рыжеволосый гигант густо покраснел.
— Марина сказала, они замыслили напасть.
Кортес подозвал стоящую неподалеку Марину.
— Это правда? Ты сказала ему, что они замыслили напасть?
— Нет, Кортес, — цокнула языком Марина. — Вожди играли в мяч, и я только сказала, что они играют на вас.
— Как это — играют на нас? — не понял Кортес. — Как на приз?
Еще толком не обкатанные капитаны Нарваэса замерли. Такого они еще не видели!
— Если бы победили молодые, они бы напали, — пожала плечами Марина, а если победили бы старые, то вожди отдали бы себя на твой суд. Они ждали в игре указаний богов.
— И… кто побеждал? — криво улыбнулся Диего де Ордас.
— Я не знаю, сеньор Диего, — замотала головой Марина. — Я ведь не видела игры целиком.
Кортес на минуту ушел в себя. Быть призом в игре — большего позора для себя он не знал. Но он понимал и другое: если бы боги подтвердили, что он, Кортес, находится здесь по праву, мешиканцы приняли бы это — раз и навсегда.
— Эх, Альварадо… — выдохнул он. — Какой шанс упустил…
— Зато я всю их верхушку прикончил, — упрямо процедил гигант.
Кортес вздохнул: объяснить недалекому капитану, что ввязаться в драку он бы успел всегда, было невозможно. А когда закончился совет, и Кортес лично попробовал то, что пьют и едят осажденные, он встревожился всерьез.
— А ну-ка, Сандоваль, пошли кого-нибудь на разведку, — распорядился он.
И Сандоваль послал, а разведка, спустя четыре часа вернулась, но то, что они сумели добыть в огромном, сказочно богатом городе, могло вызвать разве что истерический смех: несколько кур, полмешка маиса и шесть мехов не очень хорошей воды.
— Рынки пусты, а водопроводы не работают — по всей округе, — развели руками разведчики. — Эту воду мы в бане нашли… ну, там, где ополаскиваются.
— В дома заходили? — поинтересовался Кортес.
— Рядом с дворцом дома пусты, а там дальше мы не рискнули, — честно признали разведчики, — мужчины прямо волками на нас смотрели.
Кортес удовлетворенно покачал головой. Раз не напали, значит, единства среди вождей нет, и Мотекусома остается пусть и не слишком любимым, но все еще действующим Тлатоани, а сам он — верховным вождем. Теперь их обоих ждал кропотливый процесс восстановления своей власти, и для начала следовало перевести из Тлакопана в столицу своих женщин — дочерей самых сильных вождей самых сильных родов.
Едва за кастиланами закрылись ворота старых апартаментов, самый вероятный наследник Мотекусомы — Куит-Лауак собрал старейшин кварталов Мешико.