Кортес стиснул челюсти.
— И не надо за оружие хвататься… здесь твоих врагов нет… — вкрадчиво проговорил почти в самое ухо Эскудеро.
Кристобаль де Олид мигом оттеснил Эскудеро, а Кортес глянул на свои руки и с трудом заставил себя отпустить рукоятку кинжала; он уже понимал, что сейчас потеряет все — быстро и неотвратимо. И вот тогда подал голос Альварадо.
— Трусы! — раздалось в задних рядах.
Капитаны возмущенно обернулись.
— Да-да, трусы, — опираясь, на огромный двуручный меч, повторил Альварадо. — Могу еще раз повторить.
Кортес обмер; от Альварадо он поддержки не ждал.
— Ты не прав, Альварадо, — пытаясь погасить назревающий конфликт, возразил благоразумный Гонсало де Сандоваль. — Здесь трусов нет. Просто всему свое время и место…
— Да, самое интересное только началось! — подскочил Альварадо. — Вы же все видели это золото с приисков! Если мавры даром столько дают, вы представляете, сколько можно из них силой выжать?!
Капитаны насупились. Наполненный золотым песком солдатский шлем видели все. Но они уже приняли решение.
Кортес тряхнул головой, энергично выдохнул и взял себя в руки.
— А я так скажу, что уезжать рано.
Ордас поморщился.
— Хватит, Кортес. Ты же сам видишь, на чьей стороне правда.
— Нет, дело не только в золоте, — серьезно и уже почти без гнева произнес Кортес. — Просто есть две вещи, которые нам все-таки лучше доделать.
Капитаны удивленно посмотрели на столь внезапно успокоившегося Кортеса.
— Да-да, — подтвердил он. — Две вещи сделать все-таки придется. Мне — ответ из столицы получить, а вам — город основать. Ну, или хотя бы крест в центре поставить. А то Веласкес… сами знаете… всех с дерьмом сожрет.
Капитаны секунду молчали, а потом облегченно рассмеялись. Они все знали, что Веласкес спит и видит, как основать свой собственный город в западных землях. Но главное, что они видели: Кортес сдался.
Дней через шесть от Мотекусомы пришел окончательный ответ: «Ваша просьба о визите в Мешико отклоняется». А на следующий день с побережья исчез и последний сарацинский пост.
Кортес сидел на высоком бархане и, обхватив руками колени, смотрел, как брат Бартоломе, отгоняя мошкару, руководит установкой высокого деревянного креста, символизирующего центр несуществующего, но как бы основанного города, солдаты тащат увязающие колесами в песке пушки, как с окриками и шлепками затаскивают на бригантины лошадей и пытался придумать хоть что-нибудь. И, сколько ни прикидывал, ему выходило одно и то же: основать город и вернуться на Кубу, к своей законной супруге — Каталине Хуарес ла Маркайда.
Санта Мария! — как же он ее ненавидел!
Позади послышалось сдавленное дыхание, и Кортес обернулся.
— Что тебе надо, Агиляр?
— Это не мне надо… — отдышливо прохрипел переводчик. — Вот… она чего-то от вас хочет…
Кортес удивленно поднял брови. Последний раз подтолкнув Агиляра под зад, на холм уже взобралась и вторая переводчица — полученная взамен Мельчорехо юная рабыня. Она что-то отрывисто произнесла, и Агиляр пожал плечами.
— Она говорит, что кое-кто из союзников Мотекусомы хочет отколоться.
Кортес криво усмехнулся.
— Ну, и что?
— А еще она говорит, у Мотекусомы есть враги. Те, с кем он постоянно воюет.
Кортес невольно подобрался. Это уже было интереснее.
Сарацинка произнесла что-то длинное и замысловатое, и тут уже рассмеялся Агиляр.
— Представляете, сеньор Кортес, она утверждает, что может свести вас с нужными вождями!
Кортес заглянул в темные, глубокие глаза рабыни и вдруг прочитал в них что-то на удивление знакомое… И тогда он ткнул все еще хихикающего Агиляра в бок.
— А ну-ка, спроси у нее, куда нужно идти?
Уже просчитавшие грядущий передел полномочий капитаны отреагировали на призыв капитана армады заглянуть в небольшую бухту по соседству, как и должно, — как хозяева.
— Ты совсем свихнулся, Кортес! — орали они. — У нас тридцать пять человек за три месяца преставилось! Жрать нечего! Сухари и те ни к черту не годятся — одна плесень! Отказ ты получил! Город мы разметили! Ну, что тебе еще надо?!
Но Кортес терпеливо призывал заглянуть в будущее, поскольку здесь, в Сан Хуан де Улуа слишком уж много москитов, а значит, город здесь не приживется, и Веласкес рано или поздно сочтет, что его провели.
— А если мавры нападут?! Ты же их видел, Кортес! Это не те дикари, которых мы по четыреста штук в ошейники загоняли! Это солдаты!