— Может быть… ты согласишься… — с трудом выдавил Верховный судья. — Все равно лучше тебя нам сейчас правителя не найти…
Мотекусома криво улыбнулся. У него украли двадцать бесценных дней. Двадцать дней, за которые не сделано ровным счетом ни-че-го.
Падре Хуан Диас был потрясен: встречать будущих «зятьев», казалось, вышла вся Тлашкала. В Кастилии такие почести доставались разве что особам королевской крови.
Каждое племя и каждый род шли в своих одеждах и со своими знаменами и полковыми значками на длинных копьях. Затем под жуткий барабанный бой и завывания по улице прокатилась огромная процессия забрызганных жертвенной кровью и обросших космами до пояса жрецов с кадильницами, и падре тут же отметил, сколь похожи они на считающихся в Кастилии чуть ли не святыми юродивых и кликуш.
А потом начались бесконечные заверения в вечной дружбе, угощения, и вконец изголодавший брат Бартоломе так обожрался, что заболел, и падре Диасу снова пришлось отдуваться вместо него.
Впрочем, это было даже интересно. Необходимость присутствовать при каждой официальной церемонии, позволяла святому отцу все глубже вникать в душу этого народа, а однажды тлашкальцы по-настоящему его ошарашили.
— Здесь до нас только великаны жили, — ответил на какой-то вопрос одного из капитанов старый слепой вождь — отец Шикотенкатля. — Но Уицилопочтли их истребил.
Падре замер. Совпадение с Ветхим Заветом было налицо.
— Спроси его, откуда им известно про великанов, — дернул он за рукав Агиляра.
Старый вождь выслушал перевод, отдал короткое распоряжение, и в считанные минуты прислуга внесла… бедерную кость.
Капитаны охнули. Кость определенно была выше человеческого роста! Страшно даже подумать, каких же размеров достигал этот индейский «Голиаф» при жизни.
— Вот с кем стоило породниться, — хихикнул захмелевший Хуан Веласкес де Леон. — Мы бы тогда Мотекусому мигом в подданство привели…
Капитаны мгновенно помрачнели. Пожалуй, только в Тлашкале они осознали, насколько же силен Мотекусома. Богатый и сильный союз мог отправить на войну даже тридцать тысяч воинов! А, судя по рассказам, первоклассным было в Союзе и вооружение: копьеметалки легко пробивали любой панцирь, и даже камни для пращей были предусмотрительно заточены в форме пули.
А затем капитаны включились в игру под названием «очередная индейская жена», и лишь падре Хуан Диас да брат Бартоломе с сомнением покачивали головами, представляя, во сколько золотых песо обойдется капитанам покупка индульгенций, — конечно, если те останутся в живых.
И только затем, бесконечно поздно, дней через восемь после свадьбы, послы Мотексомы наконец-то получили из столицы внятный и однозначный ответ.
— Мотекусома готов принять Элнана Колтеса, — мгновенно передали они волю своего правителя.
В груди у Кортеса защемило, так, словно он прождал этого всю жизнь.
Послы Мотекусомы сразу же настояли, чтобы кастилане шли по хорошей дороге — через город Чолулу.
— Да, можно пройти и через Уэшоцинко, — признавали они, — но еды там почти нет, и холодно. Зачем вам такая плохая дорога?
— Эта дорога — гарантия безопасности, — встрял в разговор сидящий рядом с Кортесом старый слепой вождь. — Люди Уэшоцинко наши союзники, а мы теперь — самые близкие родственники Колтеса.
— А разве наш Союз когда-либо был опасен для кастилан? — резонно парировали послы.
Возразить было нечего. До сего дня Мотекусома не дал Кортесу ни единого повода к войне.
— Я подумаю, — пообещал Кортес.
Однако думал он совсем недолго — ровно столько, чтобы выслушать всех, вернувшихся из окрестностей Чолулы тлашкальских разведчиков.
— Леса возле Чолулы полны отборных войск Мотекусомы, — доложил первый.
— В городе уже готовы десятки «волчьих ям» для Громовых Тапиров, — принес жуткую весть второй.
— На крышах Чолулы спешно создаются запасы камней и устанавливают щиты для лучников, — сообщил третий. — Весь город — одна сплошная ловушка.
И тогда настал черед капитанов.
— Нам нельзя туда идти, — после недолгого, но напряженного обсуждения вынесли они окончательный вердикт. — Пушки в городе почти бесполезны, конница толком развернуться не сможет, а каменные стены даже аркебузы не пробьют.
Кортес невесело улыбнулся.
— Помните, сеньоры, сколь хорошо мы продвигались, пока индейцы верили, что мы — чуть ли не боги?
Капитаны помнили.