— Помню.
— Я была права?
— Ну… в общем… да.
Действительно, когда индейцы узнавали, что сходка назначила Кортеса генерал-капитаном 12 мая, в священный день месяца Паш, все вопросы о его легитимности отпадали сами собой.
— Тогда пойдем к Мотекусоме! — вскочила Марина. — Ты должен потребовать от него, чтобы он созвал Большой совет.
Кортес невесело рассмеялся. Лично он запланировал отсюда свалить. И очень скоро.
— Вставай! — заорала Марина и гневно заколотила себя кулачками по бедрам. — Ты мне обещал!
Кортес удивленно моргнул.
— Что я тебе обещал?
Марина с размаху уселась на постель, закрыла скуластое личико ладошками и заплакала.
— Ты же сам сказал, что согласен стать мужем Сиу-Коатль… А сам… отказываешься…
Мотекусому разбудил Ортегилья. Великий Тлатоани с отвращением оттолкнул пажа Кортеса и сел в постели, вытянув ноги.
— Чего ты хочешь? Опять карты?
— Кортес вызывает.
Мотекусома содрогнулся. Он уже чувствовал, что Кортес опять придумал что-нибудь мерзкое. Слава Уицилопочтли, кастиланину объяснили, почему даже правитель огромного Союза не имеет права поставить подпись под приказом о казни своего племянника. А мысли у Кортеса такие были… Мотекусома чувствовал…
Тлатоани крякнул, встал, умылся мерзкой теплой водой из поставленного Ортегильей медного тазика и вышел в зал для приемов. Кортес и переводчица были уже здесь.
— Что еще ты от меня хочешь?
— Прикажи позвать Сиу-Коатль, — даже не думая переводить его вопрос Кортесу, распорядилась переводчица.
Мотекусома глянул на Кортеса… и впервые в жизни подчинился чужой женщине. Выглянул в коридор и позвал Ортегилью.
— Приведи сюда Сиу-Коатль.
Паж с любопытством заглянул в зал для приемов и умчался исполнять распоряжение. Мотекусома сел напротив Кортеса и посмотрел ему в глаза. Они были пустыми и отстраненными, — как всегда, когда он особенно опасен. А потом застучали далекие шаги, и они все приближались, и вместе с ними словно приближалось нечто столь же неотвратимое, сколь и чуждое.
— Ты меня звал?
— Садись, — пригласил Мотекусома и снова посмотрел на Кортеса. — Ну?
Кортес что-то произнес, и эта беременная девка тут же, словно знала каждое слово заранее, перевела.
— Созови Большой совет.
Мотекусома опешил и с трудом взял себя в руки.
— Нужна веская причина.
— Причина есть, — сама, даже не обращаясь к Кортесу, произнесла переводчица. — Перевыборы правителя Союза.
Мотекусома похолодел. Какама-цин — самый вероятный его наследник уже много дней сидел в кандалах, и, скорее всего, Кортес хочет выдвинуть кого-то из наиболее слабых его племянников…
— И… кто претендент?
— Он, — повернулась переводчица к Кортесу.
И тогда Мотекусома рассмеялся.
— Это невозможно. В нем нет ни единой каплей крови нашего племени.
— Во мне есть, — отрезала переводчица.
Мотекусома медленно повернулся к Сиу-Коатль.
— Ты что-нибудь понимаешь?
Та покачала головой и принялась озабоченно рассматривать наглую девицу.
— А чья ты, девочка?
Переводчица некоторое время молчала, словно проговаривала ответ про себя, а потом стиснула зубы и процедила.
— Малиналь-цин. Ты еще помнишь это имя, Мотекусома?
— Что-о?!
Сердце Великого Тлатоани подпрыгнуло и замерло.
— Кто ты ему? — мгновенно охрипшим голосом выдавил он.
— А ты вспомни Пайналу, — яростно предложила Марина-Малиналли. — И ответь себе сам.
Малиналь-цина, своего старшего брата, Мотекусома помнил каждый миг своей жизни. Брат с трудом разбирался в религиозных или политических тонкостях, хотя всегда был неплохим воином. А потом пришло время наследовать власть, и гадатели вдруг объявили, что новым главой Союза должен стать лишь Малиналь-цин.
С этим, особенно в столице, не согласились очень и очень многие.
— Если Малиналь-цин станет Великим Тлатоани, большой войны не избежать, — сразу определили жрецы.
И это было чистой правдой, потому что ничего иного, кроме как воевать, брат Мотекусомы попросту не умел.
— Великим Тлатоани должен стать Мотекусома, — считали жрецы. — Гадатели ошиблись.
И это тоже было правдой, потому что никогда еще у жрецов не было столь блестящего ученика. За что бы Мотекусома ни брался, все ему давалось почти играючи, и он мгновенно находил три-четыре способа добиться цели там, где остальные не видели и одного.
Вот только гадатели упорно стояли на своем, и тогда жрецы решили просто отправить слишком уж влиятельного претендента в Тлатоани на священную войну с Тлашкалой. И, что-что, а уж детали захвата Малиналь-цина в плен враг согласился обсудить с радостью.