Вернемся к европейскому вояжу царя. Великими полномочными послами были назначены:
— Франц Яковлевич Лефорт — генерал-адмирал.
— Фёдор Алексеевич Головин — генерал.
— Прокофий Богданович Возницын — думный дьяк.
Не лишним будет осветить такой меркантильный вопрос, как финансы. На какие средства было совершено это путешествие и производились закупки? Николай Герасимович Устрялов приводит следующие цифры:
Лефорту было выдано — 3920 рублей.
Головину — 3000 рублей.
Возницыну — 1650 рублей.
Как видим, суммы, более чем скромные. Почему? Дело в том, что наши серебряные копейки там, в Европе, мягко говоря, никому не нужны. Расплачиваться придется реальными деньгами — золотыми дукатами и серебряными талерами, отсюда и такая скудность.
А чего еще можно ожидать после двух Азовских походов и «бурной» деятельности Петра I по освоению новоприобретенных земель, сожравших на корню всю «валюту»?
Если пересчитать по серебру, то послам выдано на расходы всего 11 140 талеров. Петр I по наивности рассчитывал на финансовую помощь Европы (заграница нам поможет!), в частности Голландии, и сильно просчитался.
9—10 марта 1697 года посольство отправилось из Москвы в Лифляндию, самую богатую провинцию Швеции, правда, именно в этом году из-за неурожая, там резко подорожало продовольствие. В Риге, Пётр хотел осмотреть укрепления этой крепости, но шведский губернатор, генерал Дальберг, отказал ему в просьбе, что в дальнейшем было использовано царем как Casus Belli (повод для войны). Не понравились русским и астрономические, по их мнению, суммы счетов, выставленных за постой.
В Курляндии и Бранденбурге все прошло более спокойно, правда, переговоры с Фридрихом III ни к чему не привели. Попытка привлечь Бранденбургского курфюрста к борьбе с Османской империей, как и следовало ожидать, не увенчалась успехом. Опять, как совсем недавно В. В. Голицын, Петр проявляет полную неосведомленность в политических делах Европы. У Бранденбурга нет, и не могло быть никаких территориальных проблем с Турцией, и чтобы понять это, достаточно просто взглянуть на карту. Если Петр хотел сыграть на религиозных чувствах курфюрста, то и здесь он крупно просчитался. Еще отец Фридриха III, Великий курфюрст Фридрих-Вильгельм I принимал под свое покровительство всех гонимых за веру, возведя религиозную толерантность в ранг государственной политики. Чем еще мог быть полезен Бранденбург Петру I? Армия, деньги? Регулярная армия у Фридриха III действительно была, что-то около 27 500 человек, но она постоянно сдавалась в аренду, поскольку курфюрсту не хватало денег на тот роскошный образ жизни, который он вел. Короче говоря, нет ни армии, ни денег! Все это можно было без труда выяснить еще в Москве и не тратить напрасно время.
22 июня царь морем прибыл в Пиллау (Балтийск) и, дожидаясь пока подъедет посольство, чтобы не терять времени, стал учиться артиллерии у прусского подполковника Штейтнера фон Штернфельда, и даже получил соответствующий диплом, о чем с восторгом повествуют апологеты Петра I. Что стоит эта бумажка, которой многие предают неоправданно большое значение, прекрасно иллюстрирует следующий эпизод.
«Три года спустя (1701 год) во время пребывания Петра в замке Биржай, в Лифляндии, вместе с королем польским, оба государя, одинаковые поклонники оригинальности, развлекались стрельбою в цель из пушек. Август попал два раза, а Петр ни одного». (Валишевский)
Поразительно, кавалерист Август, который по заверению наших историков и пить то, не умел, с глубокого похмелья, с мутными глазами и трясущимися руками поражает две цели, а наш «дипломированный» артиллерист, крепкий на голову и никогда не страдавший похмельем Петр Михайлов ни одной!
Правда, поклонник Петра I академик Молчанов Н. Н. объясняет это тем, что Петр якобы специально поддался Августу, чтобы улучшить настроение своего союзника. Действительно, Петр мог специально промахнуться, но как получилось, что Август поразил две мишени, академик не объясняет. Зато, становится понятно, почему под руководством Петра I наша артиллерия не смогла пробить ни одной бреши, ни в стенах Азова (1695 и 1696 гг.), ни в стенах Нарвы (1700 год).
Мы немного забежали вперед. Вернемся в 1697 год. В Бранденбурге Петра больше всего волновал вопрос, касавшийся Польши, где после смерти Яна Собесского оказался вакантным королевский престол. Поскольку в то время эта «должность» была выборной, то понятно, что претендентов на польскую корону было предостаточно. Отношение Петра I к этому избранию были просты: кто бы ни был на польском престоле — всё равно, лишь бы до заключения общего мира с турками Польша не выходила из священного союза четырёх держав. Единственный кандидат, который не устраивал царя — французский принц Конти, который прямо заявил, что если он будет избран королем, то заключит с султаном мир.