Караджугай-хан погладил сизый шрам на левой щеке. Он больше не сомневался: Саакадзе окончательно принадлежит теперь Ирану.
– Храбрый из храбрых, Георгий, сын Саакадзе, войной идти опасно. Может, Стамбул уже расставил своих янычар у порога Имерети, и сам народ имеретинский, имею сведения, сильно вооружен и многочислен. Иначе чем объяснить дерзость царя Георгия, укрывшего у себя врагов шах-ин-шаха?
– Лих-Имерские горы опасны для войны… Мне Имерети не нужна, все равно для Ирана бесполезна: далеко, и горами, как панцирем, защищена, – проговорил шах. – Потом Имерети – для турок, у меня с Турцией ферман печатью Ирана закреплен. Мохаммет сказал: «Не нарушайте своих клятв и обетов, однажды вами данных». Но, просвещая нас нравственной мудростью, Мохаммет относил ее к друзьям правоверных. И настанет день, когда огонь Персиды сожжет эту грамоту на площади Кутаиси.
– Дозволь заметить, великий из великих шах-ин-шах, твои уста – источник мудрости. Османы одной рукой подписывают ферман, другой раздают картлийским князьям сабли против Ирана.
– Это, мой сардар Георгий, мне тоже известно, но наш союзник Русия сон потерял – о Грузии наяву грезит. Грузинские земли не дают спать и турецким собакам, не имеющим в битвах ни совести, ни чести.
– Мудрейший шах-ин-шах, может, раньше послать послов к имеретинскому царю? Ибо сказано: «Не торопись сорвать плод, – созрев, он сам упадет».
Ханы улыбнулись находчивому Эреб-хану.
– Эреб-хан, своевременная зоркость полезна, ибо сказано: «Не давай созревшему плоду упасть за твой забор», – насмешливо сказал шах.
Ханы поспешили рассмеяться.
На другой день Эреб-хан и Исмаил-хан со свитой и в сопровождении пятидесяти сарбазов выехали в Имерети.
Кроме этого события, в стане весь день не смолкали возбужденные разговоры о высокой награде, полученной Георгием Саакадзе от шаха Аббаса, – звании «Непобедимый» и праве тайного советника шаха, подкрепленном грозным приказом властелина: «Кровь и собственность Георгия, сына Саакадзе, неприкосновенны». И Караджугай-хан громогласно объявил – всякий человек обязан оберегать жизнь большого сардара и под страхом смерти не приближаться к владениям, возвращенным «Непобедимому». Владения всех «барсов» также были взяты под защиту меча Ирана. Приказ этот вызвал большую тревогу среди грузинских князей, которых хоть и ласкал шах, но держал на почтительном расстоянии, несмотря на их раболепство.
«Барсы» за бесстрашное участие в тбилисском деле были награждены дорогим оружием с драгоценным гербом Ирана на рукоятках. Ростом, Дато, Даутбек и Димитрий возведены в воинское звание эмир-тумана – начальника над десятью тысячами; Элизбар, Гиви, Пануш и Матарс получили звание минбашей. Шах Аббас щедро раздал «барсам» кубинские ковры, ширванские шелковые попоны, нухинские шитые сукна, ганджинские чадры, шемахинские вышивки, кахетинские шелка, бакинскую и карабахскую эмаль, насечки и филигрань.
По этим подаркам можно было проследить путь «льва Ирана» по своим и чужим землям.
Папуна отдельно получил сундук с дорогими одеждами и бархатный мешок с мелкими и крупными персидскими монетами.
Получили изысканные подарки Русудан и Хорешани. Русудан – флакончики с индусскими инкрустациями, купальные камни, обитые серебром с узорами, для чистки ступни, раковины, оправленные золотом, с вырезанными цветами, пестики с золотыми соколятами на рукоятках для растирания белил и, наконец, султан: на серебряных полосках и золотых листьях переливались алмазы и изумруды. Все это покоилось в ларце из дерева розовой пальмы и отправлено было с особым гонцом и охраной. Таким подарком шах хотел подчеркнуть свое внимание к изысканному вкусу Русудан, мужественному лицу которой так идут тончайшие белила и черные волосы которой точно созданы для величественного султана.
Хорешани преподнес шах Аббас подарок, соответствующий его мнению о княгине. На полированном ящике блестела золотом арабская надпись: «Сто забот княгини Хорешани». На квадратах шах сам расставил старинные индусские шахматы: угрожающе замерли друг против друга два войска из слоновой кости и черного дерева. Враждующие шахи, сверкая рубиновыми глазами и золотыми мечами, приготовились ринуться в бой. Длиннобородые наставники, щуря изумрудные глаза, нашептывали шахам советы. В торжественном молчании выстроились бирюзовоглазые пехотинцы и всадники. Верблюды и кони с ажурными султанчиками замерли в начале пути «ста забот». Боевые рухи с золотыми гребнями нахохлились по краям. И великолепные слоны, морща костяные шеи и выгнув хоботы, воинственно оглядывали квадратное поле.