– Баака прав, отложим заботу о моем потомстве до победы над шахом. Кто знает, какая судьба ждет меня на поле битвы? С Георгием Саакадзе бороться буду! – задумчиво проговорил Луарсаб.
Трифилий переглянулся с Шадиманом. Они поняли, что бесполезно настаивать.
Потом перешли к обсуждению предложения Шадимана – созвать княжеский совет.
– Да, мой царь, необходимо объединить вокруг трона князей Нижней, Верхней и Средней Картли. Должны на время забыть личную вражду, должны придвинуть войска к границам Ирана.
Баака хорошо понял, что значит «на время забыть личную вражду». Значит, Шадиман опять хочет водворить Андукапара с Гульшари в Метехи. Этого нельзя допустить. И он вопрошающе взглянул в глаза Трифилию.
– Думаю, Шадиман, не время всех князей сзывать: очень будет заметно для шахских лазутчиков, – медленно начал Трифилий, разглаживая бороду. – Опять же, если один князь с женой приедет, всех с семьями надо приглашать. Приедут с княжнами, пиры для молодежи надо устраивать. Вредно сейчас ради пиров налогами обременять народ.
– Может быть, отец Трифилий, пригласить только Арагвских Эристави? – прищурился Шадиман.
– Думаю, и Арагвских Эристави непременно надо пригласить: ведь они царю никакого зла еще не сделали, – укоризненно глядя на Шадимана, протянул Трифилий.
Шадиман досадливо нахмурился.
– Пригласить надо старейших князей, главу каждой фамилии, тогда никто в обиде не будет, а главное, поменьше шума и суматохи, – добавил царь и невольно стал присматриваться к неприятной морщинке у глаз Шадимана.
После долгого обсуждения Трифилий спешно выехал в Самухрано.
Баака разослал приглашения во все княжеские замки. Андукапару тоже было послано письмо:
"Славящий троицу, я, князь Баака Херхеулидзе, сообщаю тебе, высокочтимому князю, хранителю знамени Амилахвари.
Жаль, князь, что твоя болезнь не позволяет тебе покидать замок Арша. Присутствие опытного начальника и бесстрашного витязя было бы очень полезно на совете князей. Также сожалеем о невозможности приезда прекрасной княгини Гульшари, неотлучно находящейся при больном муже. Царица Мариам, наверно, порадовалась бы близкому другу, тем более, многие из княгинь забыли расположение к ним царицы Мариам и воздерживаются от встречи с ней.
Пребываю в вечной мысли о благе трона Багратидов, зоркий начальник охраны Метехского замка
князь Баака Херхеулидзе".
Получив такое приглашение, Андукапар заскрежетал зубами. Баака все знает, ехать в замок невозможно.
Гульшари неистовствовала. Она уже рисовала соблазнительную картину возвращения в Метехи, уже подготовила слова притворного сочувствия, уже видела, как войдет в доверие Луарсаба и снова станет первой в Метехском замке… Дала пощечину подвернувшейся служанке, изодрала тонкие кружева на своей шали и наконец набросилась на Андукапара:
– Это Баака приказывает нам, могущественным князьям Амилахвари, сидеть покорно в замке Арша? Что же молчит Шадиман? Неужели так трудно справиться с надоевшей всем сторожевой собакой?
Угрожали, спорили, но поехать в Метехи побоялись. На семейном совете решили – поедет один Баграт с пышной внушительной свитой.
Трифилий, сопровождаемый монастырскими азнаурами и двумя монахами-писцами, подъезжал к Самухрано. Настоятель важно восседал на черном коне. Чепрак из черного сукна, вышитый тамбурным швом, придавал суровую торжественность всаднику и коню.
Проехали мухранскую долину. По отлогам и склонам тянулись виноградные сады. Лозы сгибались под золотистыми, черными, покрытыми дымкой и розовыми гроздьями. В каждой виноградине – частица солнечного луча, частица веселья и радости.
От Ксани, шумящей по лощине, разветвлялись оросительные каналы. В полях пестрели яркие платки на головах работающих княжеских крестьян. Вдали виднелись обширные саманники, а слева – благоустроенные буйволятники. На изломах гор сторожевые башни охраняли родовое владение Теймураза Мухран-батони. Дорога повернула к замку.
Трифилий застал старика Мухран-батони за важным делом: князь вписывал в фамильную хронику новый приплод своих охотничьих собак. На лице князя светились радость и гордость:
– Вот, святой отец, пятьдесят пятое поколение выращиваю, еще мой отец начал запись. Изволь, взгляни – это настоящая поэма «Собакиада». Здесь идет рассказ о том, как мой отец, да живет о нем славная память в земле Иверской, обменял у князя Абхазети, светлейшего Отара Шервашидзе, двух щенков мужского и женского пола, отдав за них целое семейство месепе. Собаки не обманули ожидания отца.