Но отсутствие обширных пастбищ в каменистых горах не дает возможности расширять скотоводство. Огромные отары овец не вмещаются в зеленых ущельях и живописных долинах. И тушины договорились с Кахетинским царством: кахетинцы предоставили тушинам богатое пастбище, Алванское поле, вмещающее огромные отары овец, за что тушины платят скотом и шерстью, а также никогда не отказывают в военной помощи. Нередко и другие грузинские цари прибегают к боевой услуге безудержно храбрых тушин, предоставляя за это пастбища и земли.
Новая родина тушин изобиловала богатствами, но ни горный хрусталь, ни мрамор, ни свинец, ни медная жила в камнях, ни горячие ключи близ Хисо, ни кислые источники у Чиго не останавливали внимания тушин.
Извечная борьба с суровой стихией, с отчаянным врагом и хищным зверем с детства сдружила тушина с конем, шашкой, самострелом и копьем.
Горная Тушети – железные ворота Кахетинского царства. Не проникнуть шамхалу и аварцам через тушинские перевалы в плодородную Алазанскую долину.
Высятся угрожающе Некудуртская, Данойская, Диклойская и Лайская сторожевые башни.
И Заал, вступив в пределы Тушети, видел на острие горных вершин цепь боевых башен и на выступах скал конных тушин, зорко всматривающихся в даль.
У горы Тбатани за Панкисским ущельем Заала остановили сторожевые тушины и, только убедившись, что это азнаур царя Теймураза, везущий из Греми в аул Шапако послание к хевис-бери, пропустили его в глубину гор, дав для почета или, может быть, для верности двух проводников.
Другой азнаур, Лома, в этот час приближался к отрогам гор Цовского общества.
Цова, или Цовское общество, вышло из кистинского племени, галгойского происхождения, и, породнившись с обществом Гомецарским и Чагминским, смешало свой кистинский язык с древнегрузинским.
До присоединения к Тушети Цова обитало в ущелье Глигвы, образованном речкою Глигвой, близ снежных вершин Кавказского хребта, на северном его скате.
Некогда кистинцы, завраждовав с другими родственными племенами, раскололись и ушли в Хеви, Мтиулети, Чартили, Хандо и другие боковые арагвские и терские ущелья. Но, терпя притеснения от Эристави Арагвских и узнав о малочисленности гомецарцев и о свободных землях, кистинцы с согласия тушин переселились к верховьям Алазани, где уже обитало родственное им Пирикительское общество.
Слияние цовцев с тушинами оказалось для тушин выгодным. Цовцы в совместных с тушинами войнах и набегах вскоре сделались яростными защитниками своей новой страны.
Азнаур Лома осторожно въехал на висячий плетеный мост, переброшенный через черное ущелье и низвергающийся со скалы бурный поток. Ненадежный мост качался под копытами коня, но Лома невольно залюбовался мрачной красотой ущелья и не заметил, как, переехав на горную тропу, очутился перед разрушенной каменной церковкой.
Перекрестился Лома и сокрушенно подумал: «Вот воинственные тушины издревле приняли христианство и были верными греко-восточной церкви, но теперь, после войн с персами и турками, утратили чистоту веры».
Религия тушин представляла собой смесь христианства, магометанства и язычества. Но это их не смущало. «Нам это подходит», – говорили они.
Потомки священников добились признания их деканозами – жрецами и, как прямые наследники служителей церкви, стали пользоваться властью и всеми выгодами своего звания. Образа, кресты, священные сосуды и другую церковную утварь, особенно саундже – сокровище с древнегрузинской надписью, суеверные и расчетливые деканозы тщательно скрывали в скалах или зарывали близ жертвенников в землю.
Деканозы в честь каждого святого сделали священные дроша – знамена, обвесили пики разноцветными платками и колокольчиками. Хорошо, что боевое знамя – алами – хранилось у хевис-бери – главы народа, иначе объявление войны тоже зависело бы от деканозов.
Но надзор за священными знаменами принадлежит только деканозам, и ему, азнауру Лома, конечно, надо было прежде всего задобрить сильных деканозов. От этого зависит успех дела.
Послав в Тушети азнауров за военной помощью, Теймураз спешно отправил гонцов к царям Картли и Имерети, а также к владетельным князьям Грузии.
Столица Кахетинского царства Греми возвышается у подножия гор, отделяющих Кахети от Шамхалата, на берегу речки Греми, впадающей в Алазани.