— Мистер, а мистер! — сказал он пирату, делая строгое лицо. — Не имеешь ты тут полного права заходить сюда. И оружие хоронить. Понял? Может, ты тут против гишпанцев затеваешь чо? А мы с королем ихним в дружбе.
О’Кейль поднял набухшие бурые веки, поглядел на Луку. Затем продолжал греть ноги.
Промышленный умолк, смял бороденку.
— Не понимаешь ты по-нашему, дурошлеп, — сказал он с сожалением. — Ну чо я с тобой говорить буду! По-хорошему думал... Эй, мистер! — Лука подошел ближе, тронул американца за плащ и, указав на сидевших у стены алеутов, изобразил, как стреляют из ружья. — В другой раз придешь — палить зачнем. Понял?
Пират вдруг резко поднялся. У него задергался подбородок, побелели скулы. Он взмахнул под плащом своим обрубком, сдержался.
— Иди к черта-матери! — сказал он свирепо по-русски.
И, не добавив ни слова, вышел из пещеры. Он прекрасно понимал все, что говорил промышленный, а еще лучше — что сила давно уже не на его стороне.
— Сам иди... — только и сумел ответить ошарашенный Лука.
Несколько минут спустя он тоже выбрался наружу. Пачка и алеуты остались сторожить припасы и жилье. Мало ли что мог вздумать пират. Но О’Кейль был занят погрузкой ящиков. Дождь прекратился, стало светлее. Сквозь лохмотья туч быстро неслась луна. Человек восемь корсаров копошились у шлюпки, там же стоял и О’Кейль.
Лука с облегчением вздохнул, но из предосторожности дальше не пошел, остался в тени утеса. Пираты возились долго. Сильный прибой кидал шлюпку на камни, мешал грузить. Мокрые и обозленные люди ругались, кто-то сорвался в воду, потом, как видно, уронили ящик. Крики и гам еще больше усилились.
Напряжение у Луки прошло. Он видел, что морские разбойники действительно уезжали и что им не до артели. Его подмывало вмешаться в возню возле шлюпки, покомандовать, пошуметь. Он уже нетерпеливо чесал бороденку, раза два крякнул и совсем было собрался покинуть убежище, как вдруг чья-то тень преградила дорогу. Лука поспешно отступил к скале, но не удержался, чтобы не крикнуть: Кто таков? Эй!
Он пожалел, что не взял ружья. Может быть, пират еще что задумал? Погрузка погрузкой, а часть молодцов могла напасть на пещеру.
Однако тень скользнула в сторону, а затем донесся негромкий голос. Невидимый человек старался говорить как можно тише и говорил по-русски.
— Друг. Не кричи...
Минуту спустя черкнули под ногами валявшиеся на дороге камни, и перед Лукой возникла высокая фигура в индейском одеяле и в шляпе. Промышленный узнал человека, который в первый раз заходил с О’Кейлем в пещеру, когда откапывали ружья, а потом уже не появлялся.
— Так... — сказал он, вглядываясь в собеседника и с некоторым затруднением выговаривая слова. — Семь годов миновало, а я тебя признал. А только и видал один раз на Ситхе. Не торопись, меня ты не знаешь... Видал я и селение новое, флаг видал... Por dios! — Он приостановился и, скрывая неожиданное волнение, заговорил коротко и сухо. — Передай Кускову — пускай стережется. Бостонцы замышляют спалить ваше селение. Будто инсургенты. Шайку готовит Джозия Уилькок Адамс, запомни имя. И еще запомни: губернатор Ариллага помирает, а он совестливей их всех. Запомни хорошенько и передай. Не упускай и одного дня. Знаю, о чем говорю... Ишь, увидал тебя — и душа заныла! — добавил он, усмехнувшись. — Купецкое добро жалею!
— Кто ж ты таков? — спросил Лука, напуганный услышанным.
— Бывший раб государев, бывший матрос компании, ныне гишпанский инсургент. По-ихнему, мятежник. Видишь, у корсара оружие торгую. Ему кто больше заплатит, тому и продаст... Волю не добудешь без пороху!
Лука даже не заметил, как отчалил корабль. Уже рассветало, но рассвет был хмурый, низко висели тучи, бил по скале прибой, кричали птицы. Парус пиратской шхуны сгинул среди водяных хребтов.
Промышленный несколько раз возвращался в пещеру. Никогда он не был в таком смятении. Он верил словам бывшего матроса. Наверняка это один из тех, что бежали с «Юноны», когда Резанов ходил в Калифорнию. Разный народ гулял промеж людей компании! Всякий по-своему добывал себе фортуну. Может, и он бы сам в инсургенты подался, ежели б не явился с бабой. Не иначе, так бы и вышло... Жил бы сейчас на теплых островах, где тростник для делания рому прямо на берегу растет, птицы райские, все вольные люди со всех земель собрались... Однако нужно придумать, как известить Кускова. Матрос не болтал по-пустому. Лука сам знал, кто такие бостонцы и на какие дела способны, слыхал, слава богу, и про расправы испанцев с индейцами и инсургентами... Парень сказал истину.